– Здравствуйте, – сказал Салли, протягивая руку.
– Добрый день.
– Вы меня помните?
– Конечно, мистер Хардинг.
– Можете называть меня Салли.
– Тогда и вы зовите меня Хорасом.
– Договорились. Рон Дженнингс передает вам привет.
– И ему от меня передайте.
– Сегодня я к вам по другому поводу.
– Слушаю.
– Я работаю рекламным агентом в «Газетт».
– Вот как? Вам нравятся газеты?
Салли хотелось крикнуть: «Я ненавижу их!», но он сделал глубокий вдох и сказал совсем другое:
– В конце месяца истекает ваш договор на рекламу…
Салли надеялся услышать что-нибудь вроде: «Да. Я уже приготовил чек. Вот, возьмите». Однако Хорас молча стоял, похожий на статую, и слушал.
– Рон мне говорил, что ваше бюро – один из старейших рекламодателей «Газетт», и потому… – (Хорас по-прежнему молчал.) – Вы хотели бы продолжить сотрудничество с нами?
– Разумеется, – ответил Хорас.
«Наконец-то», – подумал Салли.
Хорас пригласил его в кабинет, где вручил конверт с готовым заявлением о продлении договора:
– Вот, пожалуйста.
Салли убрал конверт в сумку.
– Рон просил вам сообщить… они готовят специальный раздел о… – Салли помолчал. – О том, что происходит в городе.
– А что происходит в городе?
– Разве вы не слышали о телефонных звонках? О людях, которым звонят… – Салли сглотнул и только потом докончил: – Мертвые.
– Об этом я слышал, – довольно равнодушно ответил Хорас.
– Раздел будет называться «Звонки с небес».
– Понятно.
– Может, у вас возникнет желание разместить там рекламу?
– Рону нравится его затея? – Хорас почесал подбородок.
– Очень. Считает, что раздел будет пользоваться популярностью.
– А вы что думаете? – спросил Хорас.
Салли вопрос старика не обрадовал – даже не сам вопрос, а необходимость врать. Не мог же он, будучи рекламным агентом газеты, называть затею издателя мурой.
– Думаю, Рон прав, – ответил Салли, стараясь не встречаться с Хорасом глазами. – Многим этот раздел понравится.
Старик пристально смотрел на него.
– Возможно, многим, – неуклюже поправился Салли.
– Каков размер рекламной площади?
– Рон предложил целую страницу.
– Отлично, – сказал Хорас. – Пусть выставляет счет.
* * *
На выходе из кабинета Хорас вдруг остановился:
– Вы можете еще немного подождать?
Салли тоже остановился. Хорас вынул из стола другой конверт:
– Пожалуйста, передайте Рону. Здесь чек за некрологи. Я хотел послать почтой, но раз вы пришли…
– Конечно. – Салли взял конверт. – Простите мое любопытство, но разве некрологи оплачивает похоронное бюро?
– Нет, конечно. Но мы способствуем их появлению в вашей газете.
– Это как?
– Когда у людей горе, им зачастую не хочется вообще ни с кем разговаривать. Особенно с посторонними. Но нам необходимо обсуждать с ними и особенности церемонии прощания, и собственно похороны. В нашем бюро работает удивительная женщина. Ее зовут Мария. Она собирает всю необходимую информацию и составляет некрологи. «Газетт» печатает их каждую неделю.
– Ого! – воскликнул Салли.
– Иногда родственники приносят и фотографии. Кстати, очень много некрологов выходит с фотографиями.
– Помню. Я видел.
– Мы собираем деньги от имени «Газетт», а в конце месяца передаем редакции. Все меньше хлопот для людей, охваченных горем.
Салли кивнул и отвел взгляд.
– Вас в моих словах что-то задело? – спросил Хорас.
– Нет. Я просто… я просто думал, что некрологи составляет кто-то из репортеров.
– Колдуотер – маленький город. – Хорас вяло улыбнулся. – И ваша газета со звучным названием – тоже маленькая. Никакой журналист не смог бы собрать сведения лучше, чем это делает Мария. Она очень деликатная и внимательная. Таких называют «свой человек».
Салли было странно услышать подобное из уст Хораса.
– Я передам чек Рону и скажу о вашей готовности дать рекламу в новый раздел.
– Вот и отлично.
Хорас проводил Салли до двери и вдруг положил ему руку на плечо:
– Мистер Хардинг, как ваши дела?
Жест настолько ошеломил Салли, что он ответил далеко не сразу. В глазах Хораса он заметил искреннее сочувствие. Вспомнилось, как в сентябре он выходил отсюда, прижимая к груди урну с прахом Жизели.
– Да так себе, – шепотом ответил Салли.
– Понимаю.
* * *
Катапультирование из самолета сжимает позвоночник. Когда Салли взялся за рукоятку над головой, его рост составлял шесть футов и два дюйма. Достигнув земли, он стал на полдюйма ниже.
Кресло быстро отпало, а над Салли раскрылся парашют. Он спускался, отупело глядя по сторонам. Казалось, весь мир окунули в медленно текущий мед. Салли видел, как упал и тут же загорелся его самолет. Его руки цеплялись за парашютные стропы, ноги просто болтались. Под носом раскачивался кислородный шланг, вырванный из баллона. Вдали плавали серые облака. Момент катапультирования сопровождался грохотом, а сейчас его окружала сонная тишина.
Потом в мозгу что-то щелкнуло, и к нему вернулась способность соображать. Он был словно боксер, очнувшийся после нокаута. Салли сорвал маску, дышать стало легче. Все чувства разом обострились, мысли понеслись, сталкиваясь, будто атомы.
А еще он вновь обрел умение анализировать случившееся.
С точки зрения пилота, все было хорошо. Он остался жив, парашют раскрылся без фокусов, самолет упал на пустую полянку – это особенно радовало.
А вот с точки зрения офицера, все было как раз наоборот. Он погубил самолет, стоивший многие миллионы долларов, и теперь начнется расследование инцидента. Его ждут месяцы писанины, всевозможных рапортов и отчетов своему и вышестоящему начальству. Наконец, он до сих пор не знал, сам ли виновен в столкновении.
Была еще одна точка зрения, оттеснившая две первые, – точка зрения мужа Жизели. Бедняжка Жизель! Нужно поскорее сообщить ей, что с ним все в порядке, что он не сгорел в груде металла, а плавно спускается вниз. Видела ли она его? И вообще, кто-нибудь это все видел?
Салли опускался на землю и ничего не знал о действиях, предпринимаемых наземными службами аэропорта. Он и не подозревал, что очень скоро Эллиот Грей – авиадиспетчер с гнусавым голосом – попросту сбежит с поста. Салли не знал, что Жизель немного опоздала и в данный момент подъезжала к аэропорту по пустой дороге. Там она и увидела вдалеке столб черного дыма. Жене пилота не надо объяснять, откуда может быть этот дым. Надавив акселератор, Жизель рванулась вперед, одолеваемая потоком самых дурных предчувствий.
