Я усмехнулась, припоминая всех участников муромских событий, и сказала:
— Любопытно было бы узнать, как на смерть Шапочникова отреагировал Москвичов.
Ответ был более чем лаконичен и не совсем понятен:
— Никак.
— То есть? — не удержалась я.
Генерал бросил на стол столичную газету. Одна из статей была небрежно обведена маркером. Статья состояла всего из нескольких фраз. Говорилось в ней о том, что директор одного из московских телевизионных каналов пригласил на работу некоего Андрея Москвичова, муромского тележурналиста, ведущего авторской аналитической программы «Что говорят?». Еще упоминалось, что, хотя Москвичов неизвестен широкому кругу зрителей, в своем родном городе он пользуется бешеной популярностью.
Возможно, неожиданное для всех решение директора упомянутого телеканала окажется верным и Москвичов действительно оправдает возложенные на него надежды. Во всяком случае, предложение Москвичов принял, уже обустраивается на новом месте и времени понапрасну не теряет — работает над проектом новой передачи.
— Так что ни Шапочников, ни прочие земляки твоего журналиста больше не интересуют, — внес свой комментарий генерал, когда я отложила газету.
Я подняла на него глаза, не скрывая удивления.
— Надо же, как судьба поворачивается.
— Это не судьба, — проворчал Гром. — Как показала практика, для того чтобы человек впредь не совал любопытный нос куда не следует и поменьше открывал рот, ему нужно в этот рот засунуть кусок побольше да послаще. Пока он разберется, что к чему, уже многое переменится.
— Что именно переменится? — насторожилась я.
— Сейчас введу в курс дела. Для этого я тебя и вызвал. Прочти сначала вот это.
Генерал положил передо мной еще одну газету, ткнул пальцем в статью с пафосным названием. В отличие от предыдущей, она занимала чуть ли не всю страницу.
— «Трагически оборвалась жизнь», — быстро бормотала я вслух, выделенные маркером строчки. — «Евгений Зверев, восходящая звезда на политическом небосклоне… нелепая случайность… несчастный случай на охоте — что это, небрежность самого стрелка или производственный дефект оружия… охотничий карабин австрийской фирмы… при разрыве ствола — получил смертельное ранение в голову, скончался, не приходя в сознание».
Дальше читать я не стала, молча посмотрела на генерала. Он развел руками.
— Что поделаешь, несчастный случай на охоте. Будем считать, что ему повезло. Как и всем нам. Экий скандал был бы, если бы прошлое, как и некоторые факты из настоящего «восходящей политической звезды», «надежды России» стали бы достоянием общественности.
Я молча переваривала информацию. Без сомнения, здесь поработал кто-то из моих коллег, с несколько иной, правда, специализацией. Но будем считать, что нам всем просто чертовски повезло.
— Думаю, нет нужды особо обращать на это твое внимание, но по долгу службы и следуя полученным указаниям довожу до твоего сведения устный приказ: забыть об этом деле, как только покинешь данное помещение. Приказ понятен?
— Вполне, — пробормотала я, но тут же поправилась. — Так точно, товарищ генерал, приказ понятен. Вопросов нет.
— Ну-ну, — добродушно проворчал Гром. — Так уж и нет. У тебя вечно куча вопросов.
Я восприняла сказанное как намек, что официальную часть беседы можно считать завершенной, и осторожно поинтересовалась:
— Андрей Леонидович, а как же остальные осведомленные о подробностях дела лица? Например, муромский источник?
— Судьба остальных — не твоя забота, — усмехнулся генерал. — Что касается конкретно источника…
Генерал замолчал, а я позволила себе продолжить его мысль, вспомнив брошенную Леной фразу:
— Хороших осведомителей не сдают.
— Примерно так, — уклончиво сказал Гром. — Да, особое тебе спасибо за киллера. Оказался одним из наших. В прошлом, конечно. Самый дорогой в стране специалист по «особым» заказам. За ним такой хвост тянется. Специализировался именно на делах, которые должны были выглядеть как несчастные случаи или естественная смерть. Очень чисто работал, нигде ни одной зацепки.
— Не он один такой умелец, как выясняется, — пробормотала я, кивая на газету.
— О чем это ты? — Гром удивленно поднял брови. — Со Зверевым произошел несчастный случай на охоте.
Я согласно кивнула и одобрительно сказала:
— Без сомнения чистая работа.
— Но-но, — генерал сурово погрозил пальцем. — Смотри у меня, умная больно. Вернемся к киллеру. Если бы не ты, Юля, гулять бы ему еще долго. Зверев, можно сказать, сам все испортил. Если бы он не начал проявлять излишнего нетерпения да не пытался интересоваться криминальной обстановкой в Муроме через официальные каналы, никто бы «делу предпринимателей» должного внимания не уделил.
— Киллер спокойно сделал бы свое дело, — кивнула я. — А Зверев продолжил бы путь наверх. А так фактически сам себя подставил.
— Это верно, — согласился Гром. — По последним делам киллера доказательств, конечно, никаких. Основываясь только на уликах, даже покушение на жизнь твоего приятеля Ямского ему вменить не получится. Зато есть чистосердечное признание. Причем по всем клиентам, фигурирующим в муромском деле.
— Да знаю я, как чистосердечные признания добывают, — высказалась я с сарказмом. — В умелых руках он на себя все что хочешь возьмет.
— Багира, — поморщился Гром, — ну что за ерунду ты говоришь? Кто сейчас работает такими дедовскими методами. Давно уже есть более гуманные и надежные способы вынудить человека подробно рассказать все, как было на самом деле, ничего не привирая и не утаивая.
— «Сыворотка правды», например, — подхватила я.
— Хотя бы «сыворотка правды». Черт возьми, Багира, — внезапно рассердился Гром, — ты дашь мне сегодня договорить или нет? И вообще, нечего перебивать старших по званию.
— Виновата, товарищ генерал. Исправлюсь.
Я потупилась и попыталась покраснеть. С последним ничего не получилось. Гром рассмеялся.
— Исправишься, как же. После дождичка в четверг. Стало быть, о чем я?
— О киллере, — пискнула я.
— Да, спасибо, о киллере. Выношу, значит, тебе устную благодарность…
— Только устную?
Я возмущенно округлила глаза. На этот раз Гром мой вопрос категорически проигнорировал и продолжил начатую фразу:
— А также хочу преподнести памятный подарок. Заслужила. Держи, пользуйся на здоровье.
Он извлек откуда-то небольшой сверток, перевязанный пикантной розовой ленточкой, торжественно положил его передо мной.
Похихикав над трогательной ленточкой, я с замиранием сердца бросилась разворачивать сверток. Даже немножко волновалась. Ведь не каждый день получаешь от генерала памятные подарки.
