Существо заговорило по-вилларски, однако с каким-то странным акцентом. Но, может, это не акцент, а просто так лисья глотка и язык воспроизводят человеческую речь.
– Вас ожидают там, Владеющий.
– Где и кто, о неясно чей посланец?
Что-то мы начали разговор почти дословной цитатой из известной трагедии «Герцог Осмунд». И в посмертии никак не скроешься от аборигенской литературы и аборигенской аристократии.
– Следуйте за мною, Владеющий.
И не успел я оглянуться, как зеленое море вокруг меня исчезло, а я оказался в затопленном Светом пространстве, словно опять ступил в купол Света храма Мардога. Зеленый мир Мирои остался где-то позади, и тень Алины там же. И я сам тоже продолжал оставаться бесплотным. Лишь память и мысль. Ну и зрение со слухом, ибо посланца богов я вижу и слышу. Никогда не читал и не слышал про именно такого посланца. Ох, а Анюта и Масик так и не успели прийти, заигравшись где-то в зеленых пространствах! А я уже здесь!
– Не беспокойтесь, Владеющий, о моем имени, вы его многократно слышали, и оно очень близко вам. И даже чрезвычайно близко, хотя в последнее время вы стали вспоминать его реже. И мы еще встретимся, и даже на краткий миг будем составлять одно целое. Но я вынужден умолкнуть, ибо время сказать об этом еще не пришло. Не горюйте об оставленном только что, это еще успеет вернуться к вам. Ступайте дальше по дороге Света, откуда вас случайно унесла вспышка Силы разрушенного алтаря. Вы не погасли.
Свет пронесся сквозь меня, и Свет Мардога сменился дневным светом. Я открыл глаза. Уже не глаза души, а именно свои. Свет немного ярковат для глаз, но ничего особенного, потерпеть можно. Я сижу, привалившись к чему-то за спиной. Впереди меня прибрежная полоска песка, а шагах в десяти – берег озера. Того самого, куда я шел и к которому вернулся. Сапоги запачканы бурой грязью. Между пятнами грязи другие бурые пятна – от той самой жидкости, которые на одежде надо замывать. А одна жена никак с себя их смыть не могла. В обеих руках кольты, и у обоих кольтов – затвор в заднем положении, на задержке. Куртка и жилет на груди порваны в двух местах. Пошевелил руками – острой боли нет, хотя усталость чувствуется. Ноги – то же самое, хотя еще неизвестно, пойдут ли они. Из-за пояса торчит «чекан». А откуда он у меня, я же его не брал в поход – ни свой старый, ни самарский.
А, вспомнил, я его с вампира снял, убитого возле озера! Дотянулся до кармана жилета, вытащил два запасных магазина, перезарядил пистолеты. Руки слушаются, но двух магазинов нет на местах. У меня было четыре запасных магазина, осталось только два. Может, я их в ранец засунул после израсходования патронов? Или я где-то спешно перезаряжал и магазины обронил, а поднимать некогда было? И глушителя нет на пистолете. Свой револьвер – в кобуре, заряжен, патроны к нему не тронуты. Нож и кол на месте.
Надо попробовать встать. Один кольт засунул в кобуру, оперся освободившейся рукой в землю и кое-как поднялся. А мне как-то странно легко, голова чуть-чуть кружится, в груди в двух местах больно. И между лопатками тоже. Но сердце не болит. А где же мой карабин? А нету. Ни на мне, ни рядом на земле. И ранца тоже, оттого мне и легко стало. Фляга на месте, а ранца и того, что к нему приторочено было, тоже нет. Ни баллона с газом, ни топорика, ни плащ-палатки.
А, баллон с газом я сам оставил, там, внизу, в подземелье замка. Вроде кусками начинаю вспоминать. Но где же я обронил карабин? Еще в замке или уже за порталом? Идти за ним или не рисковать? Жалко, карабин хороший, и привык я к нему. Засунул пальцы в разрывы куртки и жилета, ощупал. Кольчуга в глубине целая, крови на пальцах нет. Завел руку за спину и попробовал нащупать то больное место на спине. Пальцы наткнулись на обломок древка стрелы, дернул. Вытащил легко. Болеть не стало, на раскрошенном каменном наконечнике следов крови нет. Все поползновения аборигенов явно удержала кольчуга. Пошевелил лопатками, напрягая разные группы мышц, – больнее не становится. Сплюнул – крови в слюне нет. Ладно, проехали. Куртке явно пришел конец. Теперь в ней весной и осенью только за дровами к сараю можно ходить, и желательно в полумраке, чтобы народу глаз не терзать. Два похода – и жизнь куртки завершилась.
Так, а что с Силой? Все нормально, Серп Восточного Ветра выдать могу. Значит, можно вернуться к порталу и поискать карабин. За портал идти – рисковать не буду. Нет, все же не пойду. Через портал может много чего интересного вылезти, и тех, кто здесь гуляет, отгоняя случайно забредших от него, может набежать тоже много. И надо вернуться к лагерю. Идти до него не так чтобы очень далеко, но по странному лесу. Надо бы побыстрей уйти из него. И кто его знает, как поведет себя Сила в озере и вокруг него после вмешательства в ее циркуляцию. Так что, как ни жалко карабина, – придется вновь взяться за энфилд.
– Славно!
А что это за голос зазвучал у меня в ушах? Откуда он? Я крутнулся, высматривая его источник, но никого вокруг не было. А, опять фокусы Не-мертвого, голоса из ниоткуда и писатели в кусте…
Лес оставался угрюмо молчащим и пустым, словно он затаился перед прыжком. Было уже явно за полдень, но мне отчего-то не хотелось доставать часы и глядеть на циферблат. Болела голова, но несильно так, будто я долго сидел в закрытом помещении и копался в старых документах, усиленно отыскивая что-то важное. Но тут ситуация обратная, ибо воздуха вполне хватало. Я на всякий случай ощупал голову – нигде следов травм не было. А лекарства остались в ранце, в жилете только бинты и немного обезболивающего. Но я его пока приберегу, ибо потом оно может быть нужнее, чем сейчас. На ходу достал трофей, снятый с вампира, отбросил барабан – все патроны тут. Значит, я из него не стрелял. А вот слом защитного заклинания револьвер украсил – теперь в гладкой щечке рукоятки появился паукообразный рисунок красным цветом.
Давно я такого не видел, с сендерского похода. В костяных же рукоятках сломанное опасное заклинание дает рисунок зеленоватого цвета. Это новым владельцам часто не нравилось, и они просили снять щечки – дескать, все равно менять придется.
Ладно, воспоминания воспоминаниями, а надо быстрее двигать отсюда. Особенно от озера. Подорванный алтарь до взрыва откачивал естественную магическую энергию. А теперь что будет с управляющими заклинаниями, когда порвалась связь и, возможно, рухнул портал в тот замок? Не знаю, уж очень разнообразные итоги могут получиться. Один из них может быть и таким – выброс Силы в другие магические системы. Вот шла Сила в поддержание того заклинания умиротворения, которое предлагало сесть, отдохнуть и в воду ноги опустить на радость озерному чуду. А теперь с лишней порцией Силы заклинание валить с ног будет. Или убивать. А потому – быстрее из леса! Я лучше лишний километр по полю пробегу, чем узнаю, как может трансформироваться голос из можжевелового куста в нехорошую сторону. Вот накликал! Ноги прямо к нему вынесли. «Зачем я написал эту книгу?!», «Кто летает выше крыши…».
Пойду от него на восток, к краю леса, как хотел. Что-то у меня к можжевеловым кустам предубеждение имеется, ибо их даже в Старом мире почитали как символ смерти.
А некоторые авторы, как и я теперь, подозревали в них еще худшее – к примеру, Заболоцкий, у которого куст можжевеловый проколол лирического героя «смертоносной иглой»…
