Прошло еще четыре дня, и вот настало первое августа – и все, конец моей повинности! Теперь в этом году – только по мобилизации! И никак по-другому! Обещанной награды не дали, ну и демоны с нею! Свобода!
Летом меня редко приглашают на борьбу с демоном пьянства, потому заказов было всего четыре. Но я бодро смотрел в будущее, потому как ожидал наплыва клиентов после начала грибного сезона (отравления собранным) и когда урожай уберут (тогда все начнут праздновать, и мне работы будет выше крыши). Первый роман хорошо продался, теперь издан дополнительный тираж, и его тоже охотно брали. Я понимаю – отпуска. Мужчины едут на рыбалку и на разрешенные виды охоты. А что делать женщине, когда муж на рыбалке, а страсти к вышиванию и выращиванию цветов нет? Правильно – романы читать. А я не ленился и стал делать короткие описания своих походов – на Самарскую Луку, на озеро. Может, соберусь и про харазский поход…
Время шло, а разгадка документов того эльфа не продвигалась. Все как бы застыло в летней жаре и погрузилось в характерный для жары сон. Чего-то следовало ожидать… чего?
Да кто его знает. Просто когда события как бы зависают и время как бы не движется, это чаще всего сигнал, что пройдет еще немного – и все резко ускорится. Даже успевать поворачиваться не будешь.
Вот так теплым августовским вечером я сидел на скамеечке в саду, прихлебывал холодный яблочный сок из стакана и размышлял о разном несущественном. Лёвчик решил исследовать яблоню и залез на нее. Сквозь листья его шубку было плохо видно, но я не беспокоился. Отчего-то я не боюсь, что коту что-то может грозить на дереве. Ну, где нибудь под Астраханью там может оказаться змея или какая-то другая ядовитая тварь, но в Твери гадюки по яблоням не лазают. По крайней мере никогда такого не видел и не слышал.
Я поставил стакан на доску и лениво подумал про то, сколько было всего за это лето. От похода за Буй и до похода за этим самым эльфом. И тут мне пришло в голову нечто такое, что ленивое состояние как рукой сняло: а нет ли связи между этими походами?
А… пожалуй, есть. Причем не только та, что я был и там и тут. Еще есть одно.
Хотя и зыбкое, но действительно бывшее. В сарае под Уржумом, где был убит вампир, был еще один мешок с вещами, вампиру явно не принадлежавший. Там нашлись вещи не то на девушку-эльфку, не то на худощавого юношу-эльфа, и вот эта книга, на которую шипел Лёвчик. Гм.
А что там еще было? Надо напрячься. Курточку помню, шарф, письменный набор и какую-то мелочь. Вроде как все. Амулетов не было. Кроме, возможно, обложки книги, хотя с тамошней магической активностью непонятно до сих пор. Но амулеты имелись у вампира, в том числе портальный. А не были ли это вещи вот этого самого эльфа? И это он служил курьером, мечась туда-сюда по порталам из одного конца обитаемого мира в другой?
Возможно. А возможно, нет. Ведь четкие доказательства отсутствуют. И этим ощущениям не может верить ни суд, ни мое начальство на Дворянской. Это я, подчиняясь своим предчувствиям и ощущениям, могу ходить куда угодно и связывать до сих пор не связанное. Ибо я частное лицо и рискую собственной головой, проверяя свои же идеи. Оказались в нужном месте портал и интересные существа – я с ними разъяснительную работу провел. Не оказались бы – вернулся и стал думать дальше.
Хотя что мне дает то, что этот вот эльф побывал и там и там? Принципиально ничего, если сейчас. Потом этот кусочек мозаики может сложиться в картину, которая пока не видна. И небольшое моральное удовлетворение. Если Не-мертвый использует для своих целей не зомби, а живых существ, это значит, что ему нужны именно живые для этих поручений. Вот почему – неясно, но можно для простоты принять, что зомби быстро портятся в порталах или слишком глупы для такой службы. Что бы то ни было, а еще одним помощником Ашмаи меньше стало.
Это не может не радовать. Все же число живых, готовых служить живому мертвецу, не так велико. Думаю, что если бы по полям и весям разнеслась информация, что восстание против Твери – это не просто возможность пограбить или чем-то еще удовлетворить свои страсти, а служба живому мертвецу с весьма вероятным итогом самому превратиться в зомби, – восстания бы не было. Пошла бы только кучка совершенно безголовых типов, и те в нетрезвом виде. Я уже как-то говорил, что восставший сипай, наемник, эльф догадываются, что на войне убивают, и что получить пулю они могут с очень большой вероятностью. Некоторые даже морально готовы к виселице и иным способам казни. Но не к возможности стать зомби за ошибку или просто потому, что главному злодею хочется видеть тебя возле себя вечно. Ну, пока сам не развалишься. Или не зомби, а вампиром. Тоже вечный слуга за очень дешевую цену.
Если бы только можно было показать гуляйпольцам их коллег, стоявших в вечной страже на подступах к алтарю… Но «нам не дано предугадать».
С учетом того, что мои походы еще не закончились, я решил отдохнуть дня три-четыре, а потом поехать в Ярославль за чертежами. Даже если сумма сейчас окажется неподъемной – пусть высшие силы постараются дать ее мне.
Карабина я не покупал, только разок вынес энфилд на стрельбище и дал винтовке поработать. Патроны к ней практически кончились, но с пополнением их запаса я пока тоже не спешил. Зато через бывшего складского унтера, который ныне в отставке, вышел на другого унтера, который еще только ждет отставки, и разжился полутора сотнями кольтовских патронов буквально даром. Точнее – за радикально вылеченный геморрой и скидку при его рецидивах.
Как мне рассказал этот пациент, в Пограничном в прошлом году были захвачены довольно приличные запасы боеприпасов и оружия, брошенные восставшими сипаями и прочей сволочью. Комиссия пиротехнической службы их осмотрела, часть признала годными, а часть нет. Негодные были утилизированы путем утопления в реке.
Но не все негодные патроны оказались реально таковыми. Довольно много их ушлые складские труженики заложили в ящики вместо недавно произведенных заводом, а потом постарались выдать в войска, чтобы те их быстрее израсходовали. А изъятым из ящика «свежаком» подторговывали. Эта комбинация была предназначена для того, чтобы запутать возможное расследование.
Не мешало бы еще гранатами разжиться, но не буду пока спешить.
Лёвчик был взят в Ярославль и оправдал надежды на благонравное поведение. В музее он тихо и мирно сидел на кресле, ожидая меня, потом поймал мышь, торжественно переданную хозяевам заведения. Шкод не делал, обивку мебели не портил, восторженным дамам-кошатницам гладить давался. Золото, а не котик.
В синематографе и театре тоже вел себя благопристойно и чинно, вызывая всеобщий восторг своей красотой и благолепием. Хотя пришлось поспорить с дирекцией театра, возжелавшей его не допустить в зал. Но в споре дирекция проиграла, ибо не нашлось пункта, запрещающего приносить котов в театр. Про собак пункт есть, про опасных животных тоже. А вот про котов – нет! Поскольку у дирекции не хватило совести назвать кота обычного размера опасным животным вроде тамошних гигантских котов полковника Тимохина, победа осталась за нами, и Лёвчик посмотрел спектакль «Макбет», а в антракте откушал малосольной ветчины. Быть в театре и в антракте не сходить в буфет – это совершенно неизлечимая форма мизантропии. Или какого-то иного расстройства психики.
