— Он? То есть Иннис?
— Да нет, при чем тут, к дьяволу, Иннис? Я говорю про Алефа. Ну конечно, тебе будут внушать, что Алеф — компьютер, неодушевленный предмет, оно, но это все дерьмо. Алеф — личность, странная, необычная конечно, но определенно — личность. Черт, да он, наверно, может быть целой кучей людей.
— Хорошо, поверю тебе на слово. Послушай, я бы хотел попробовать одну вещь, если подобное вообще возможно. Что мне нужно сделать, чтобы выйти наружу… в открытый космос?
— Это легко. Нужно получить разрешение, его выдают после трехнедельных курсов по технике безопасности и управлению скафандром. Я могу с тобой позаниматься.
— Ты?
— Рано или поздно всем нам приходится чем-то зарабатывать себе на жизнь — я профессиональный инструктор по ВСД, внестанционной деятельности. Начнем завтра?
Журавли на стене летели куда-то к своему загадочному месту назначения; глядя на стены из светящейся пены и изображение, висевшее над столом, Джордж думал, что они, наверное, устремляются в другую Вселенную. Под черным пластиковым хоботом голографического оптического проектора «сони» плавал его мозг; зрительные нервы торчали наружу, словно усики насекомого. Хьюз защелкал по клавиатуре, и мозг развернулся таким образом, чтобы можно было видеть его нижнюю часть.
— Вот он, — произнес Чарли Хьюз. Хвост из тонких серебряных проводов тянулся за мозгом, но в целом тот выглядел нормально.
— Мозг Джорджа Джордана, — ответил Иннис. — С дополнительными приспособлениями. Симпатично выглядит.
— Когда я смотрю на эту штуку, у меня возникает такое чувство, будто я любуюсь вскрытием собственного трупа. Когда вы сделаете мне операцию и вытащите чертово дерьмо у меня из головы?
— Я сейчас вам кое-что покажу, — сказал Чарли Хьюз. Он пощелкал кнопками, взялся за пластиковую мышь, и серая кора, покрытая извилинами, стала прозрачной, открыв внутренние части мозга, обозначенные красным, синим и зеленым. Хьюз протянул руку к центру изображения и сжал кулак внутри синей области, расположенной в начале спинного мозга. — Вот тут электрические связи превращаются в биологические — эти маленькие узлы, расположенные вдоль псевдонейронов, представляют собой биопроцессоры, и они подключены к так называемому P-комплексу, который мы унаследовали от наших предков-рептилий. Эти псевдонейроны тянутся внутрь лимбической системы — так сказать, мозга млекопитающего, — и именно здесь возникают эмоции. Но затем они через ретикулярную активирующую систему проникают дальше, в неокортекс и мозолистое тело. Существуют также связи со зрительным нервом.
— Я уже слышал всю эту чушь. Давайте ближе к делу.
Иннис вмешался:
— Нельзя удалить имплантаты, не повредив нервную систему. Мы не можем их извлечь.
— Вот дерьмо!..
Чарли Хьюз заговорил:
— Змею нельзя изгнать, но ее, вероятно, удастся приручить. Ваши проблемы вызваны ее дикой, неконтролируемой природой — у нее, так сказать, первобытные аппетиты. Древняя часть вашего мозга возобладала над неокортексом, который у нас всех является доминирующим. Но в сотрудничестве с Алефом эти… склонности могут быть интегрированы в вашу личность, и, таким образом, вы сможете их контролировать.
— Разве у тебя есть выбор? — спросил Иннис. — Кроме нас, тебе не к кому идти. Ну давай, Джордж. Мы подождем тебя в комнате дальше по коридору.
Комнату освещал шар, висящий в одном из углов. Джордж лежал в чем-то, напоминавшем гамак, — это была прямоугольная сетка из коричневых волокон, натянутая на прозрачную пластиковую раму, которая крепилась к куполообразному розовому потолку. Провода телесного цвета тянулись от горла Джорджа и исчезали в хромированных гнездах в полу.
Иннис сказал:
— Сначала проведем тест. Чарли будет демонстрировать тебе объекты восприятия — цвета, звуки, вкусы, запахи, — а ты говори, что чувствуешь. Нам нужно убедиться, что интерфейс чист. Просто называй все по порядку, Джордж, — Чарли остановит тебя, когда будет нужно.
Иннис вышел за дверь, в соседнюю комнату — узкий чуланчик, где Чарли Хьюз сидел за мерцающей огоньками консолью из черного пластика. За спиной у него высились ряды приборов наблюдения и контроля, и на каждом сверкающем металлическом ящике стоял логотип «СенТракса» — желтое солнце.
Розовые стены стали красными, свет замигал, и Джордж завертелся в своем гамаке. В его внутреннем ухе раздался голос Чарли Хьюза:
— Начинаем.
— Красный, — сказал Джордж. — Синий. Красный и синий. Слово «страус».
— Хорошо. Дальше.
— Запах… ммм… наверно, опилки.
— Точно.
— Дерьмо. Ваниль. Миндаль.
Это продолжалось довольно долго.
— Вы готовы, — наконец произнес Чарли Хьюз.
В игру вступил Алеф, и красная комната исчезла.
Перед Джорджем возникла матрица размером восемьсот на восемьсот пикселей — шестьсот сорок тысяч точек, образующих изображение. Это были остатки сверхновой в созвездии Кассиопеи, облако пыли, видимое при помощи рентгеновского излучения и радиоволн с орбитальной обсерватории высоких энергий НАСА. Но Джордж не видел картинки — он слушал упорядоченный, бессмысленный поток данных.
Семьсот пятьдесят миллионов байт информации, переданных мгновенно со спутника НАСА на станцию поблизости от острова Чинкотиг у восточного побережья Виргинии. Он мог расшифровать их.
— Это вся информация, — произнес голос, не бесстрастный, но бесполый, какой-то отстраненный. — Все, что мы знаем, все о нас. Теперь ты находишься на новом уровне. С тем, что вы называете змеей, невозможно связаться с помощью языка — оно не достигло языкового уровня, — но им можно манипулировать посредством меня. Однако сначала ты должен понять коды, лежащие в основе языка. Ты должен научиться видеть мир так, как вижу его я.
Лиззи повела Джорджа знакомиться со скафандром, и он целый день тренировался — забирался в жесткий белый панцирь и вылезал из него без посторонней помощи. Следующие три недели она учила его выполнять простейшие операции и соблюдать длинный список мер безопасности.
— «Отказ двигателя», — сказала она. Они плавали в комнате, где хранились скафандры, над пустыми люльками; со стен, словно безмолвные роботы-зрители, свисали пустые белые оболочки. — У тебя эти слова возникли на щитке, но ты все провалил. Ты полетел по такой траектории, с которой нет возврата. Тебе следовало просто отключить все приборы и позвать на помощь, тогда Алеф взял бы под контроль твой скафандр, и ты смог бы расслабиться и совершенно ни черта не делать.
В первый раз он летал в освещенном куполообразном помещении внутри станции, с открытым щитком; Лиззи орала на него и смеялась, когда он терял управление и начинал тыкаться в стены с мягкой обивкой. Через несколько дней они вышли за пределы станции; Джордж, привязанный к страховочному канату, управлял скафандром с помощью навигационных приборов; Лиззи забрасывала его сигналами: «Отказ двигателя», «Разгерметизация скафандра» и тому подобными.
