В один прекрасный день он наконец так прямо и спрашивает.
— Крошка Египет позволяет мне видеть вещи в правильной перспективе, мистер Кремень. — Ее губы чуть вздрагивают в намеке на улыбку. — Вы, должно быть, не узнали породу?
Кремень подтверждает свою неосведомленность.
— Это Aegyptopithec.us zeuxis
[75]
мистер Кремень, ее вид процветал на Земле несколько миллионов лет назад. На сегодняшний день — единственный существующий экземпляр. Клон, вернее, образец, восстановленный из ископаемых клеток. Она — наш с вами предок, представитель человечества на Земле в то время, когда еще не существовало гоминидов.
[76]
Я глажу ее и размышляю, как мало нас разделяет.
Кремень разворачивается и шагает к выходу, охваченный странным отвращением; виной тому и древность обезьянки, и внезапное откровение ее хозяйки.
Больше Элис Цитрин он не увидит.
Ночь.
Кремень в одиночестве лежит на постели, проигрывая изображения с монитора, касающиеся истории периода «до ЗСТ», о которой он и не подозревал.
Истории, о которой он и не подозревал.
Внезапно раздается оглушительный треск, как будто произошел одновременный разряд тысяч гигантских электрических дуг. И в ту же секунду происходят две вещи:
— Кремня на миг охватывает головокружение;
— его глаза перестают функционировать.
И вдобавок к этим неприятностям мощный взрыв где-то над головой сотрясает всю башню.
Кремень вскакивает на ноги, как был — в одних трусах, босой, словно вернулся в Брунгли. Он не может поверить, что снова слеп. Но так оно и есть. Добро пожаловать в мир запахов, звуков и ощущений.
Повсюду орет сигнализация. Кремень бежит в гостиную, смотрящую в город бесполезными сейчас окнами. Подходит к двери, но та не открывается. Он тянется было к ручному управлению, но раздумывает.
Что он может сделать, пока слеп? Бродить без цели, мешаться на пути? Лучше остаться здесь, переждать.
Кремень вспоминает о Юнь, почти ощущает запах ее духов. Конечно, она вскоре спустится, чтобы объяснить происходящее. Точно. Он подождет Юнь.
Три минуты Кремень нервно бродит по номеру. Он не может смириться с потерей зрения. Он знал, что это когда-нибудь случится.
Сигнализация смолкает, и Кремень слышит — скорее чувствует — шаги в коридоре, приближающиеся к его номеру. Юнь, наконец? Нет, что-то не так. «Ощущение жизни» подсказывает ему, что за дверью — незнакомец.
Инстинкты Брунглей берут свое: он перестает размышлять о происходящем, все решают лишь скорость и чувство опасности.
Оконные шторы перевязаны тонкими, но прочными бархатными шнурами. Кремень торопливо срывает один и занимает позицию сбоку у входной двери.
Взрывная волна выбивает ее, чуть не валит Кремня с ног, но равновесие удается восстановить. Во рту появляется привкус крови. И в этот миг внутрь вихрем влетает незнакомый мужчина.
Кремень тут же наскакивает на крепкую спину, обвив ноги вокруг талии, а шнур — вокруг горла.
Незнакомец отбрасывает пистолет и со всей мочи врезается в стену. Кремень чувствует, как ломаются ребра, но изо всех сил напрягает мускулы, затягивая веревку.
Парочка, сомкнувшаяся в непристойной позе, шатается по комнате, разбивая попадающуюся на пути мебель и вазы.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем мужчина тяжело оседает на Кремня, но тот не ослабевает хватки до тех пор, пока не чувствует, что противник перестал дышать.
Соперник умер, а Кремень жив.
Он мучительно выкарабкивается из под безвольного тела, запоздало ощущая боль и шок. Поднимаясь на ноги, Кремень слышит, как по коридору приближаются люди, они разговаривают.
Первым вбегает Джеррольд Скарф, выкрикивая Кремня по имени, а когда замечает его, командует:
— Носилки сюда, быстро!
Кремня укладывают в переноску и куда-то несут, Скарф вышагивает позади и рассказывает нечто фантасмагоричное:
— Они прознали, кто вы, мистер Кремень. Один хренов ублюдок сумел прошмыгнуть мимо нас. Остальных мы сдержали на развалинах верхних этажей. Они долбанули направленным электромагнитным импульсом, который вывел из строя всю электронику, включая ваше зрение. Возможно, вам попутно выжгло небольшое количество мозговых клеток, но это поправимо. После ЭМИ они шарахнули ракетой по этажу миз Цитрин. Боюсь, она умерла в тот же миг.
Кремню кажется, что его разум и тело буквально распадаются на кусочки. Почему Скарф говорит ему все это? И что с Юнь? Он выдавливает из себя ее имя.
— Она мертва, мистер Кремень. Когда нападавшие занялись ею вплотную, она приняла имплантированный яд.
Так и лилии увядают с приходом холодов.
Носильщики доставили его в госпиталь, где Кремня перекладывают в койку и обрабатывают повреждения.
— Мистер Кремень, — продолжает Скарф, — я настаиваю, чтобы вы прослушали одну запись. Это очень важно и займет не более минуты.
Кремень уже ненавидит назойливый голос. Но заткнуть уши, уйти в блаженное беспамятство он не может. Остается прослушать включенную Скарфом запись.
Говорит Элис Цитрин.
— Плоть от плоти моей, — начинает она, — ты мне ближе, чем сын. Ты — единственный, кому я могу довериться.
Отвращение накатывает на Кремня; он наконец осознал, кто он такой, и все стало по местам.
— Ты слышишь это после моей смерти. Значит, все то, что я построила, теперь твое. Я заплатила людям, чтобы гарантировать это. Теперь твоя очередь обеспечивать их преданность. Надеюсь, наши беседы помогли. Если нет — тебе потребуется даже больше удачи, чем я сейчас пожелаю… Прости меня, пожалуйста, за то, что бросила тебя в Брунглях. Хорошее образование — весьма важно, а, мне кажется, ты получил лучшее. Я всегда наблюдала за тобой.
Скарф выключает кассету.
— Каковы будут ваши указания?
Кремень раздумывает мучительно медленно, пока кто-то занимается его ранами.
— Просто разберитесь с этим говном, мистер Скарф. Разберитесь с этим сраным говном.
Но, еще произнося эти слова, Кремень понимает, что разбираться придется не Скарффу.
Разбираться придется ему самому.
БРЮС СТЕРЛИНГ
УИЛЬЯМ ГИБСОН
КРАСНАЯ ЗВЕЗДА, ЗИМНЯЯ ОРБИТА
[77]Писать в соавторстве — добрая традиция фантастического жанра. Отнюдь не чужды этой традиции и киберпанки: для авторов, настолько сплоченных общностью идей, это вполне логичный шаг. Когда наши голоса сливаются в хор, Движение будто говорит собственным голосом.
