— Чего ее прогревать, мороз, что ли? — это сказано одним из молодых, наверное, в прихожей и:
— А я думал, ты этих орлов по мою душу привез, — проговорил Бонза.
Что ответил ему Андрей, я уже не разобрала, поняла только, убирая звук, что удивился он такому предположению камрада.
Водитель джипа постучал в окно согнутым пальцем.
Приспустив стекло, я вопросительно, без слов уставилась на него, чувствуя, что мне становится жарко и опять начинают гореть щеки.
— Вы не подскажете, где здесь поблизости можно молочка купить? — спросил он с отменной вежливостью.
— Дойдете до угла девятиэтажки, а там спросите, — послала я его куда подальше и обнадежила: — Молоко есть.
Он, кивнув, отправился, куда было сказано, а я, ругнув себя за приступ паранойи, включила звук. В эфире шло обсуждение судьбы Степанова на сегодняшний день. Бандиты тоже, но по-своему, «ковали железо».
— Захват заложника, вот как это называется, — объяснял соратнику суть дела Скопцов. — Такой вариант мы обговаривали, ты помнишь? И признали его вполне приемлемым при определенных условиях. Условия соответствуют.
Я слушала уверенный и, как обычно, жизнерадостный голос Бонзы, радовалась и огорчалась одновременно. То ли затаился он и перенес выяснение отношений со Скопцовым на будущее, более подходящее для этого время, то ли вообще выбросил из головы мое бредовое предупреждение. Если это действительно сдержанность, то я сняла бы перед Бонзой шляпу, будь она сейчас на моей голове. Если же он крепко взялся за ум, то интрига моя выеденного яйца не стоит, поскольку не состоится.
— Вот только как быть с московским Степановым? С Василием, мать его, Ивановичем?
Голос Скопцова зазвучал жестко, и я как воочию увидела холодный блеск очков на его лице. «Доходят» ребята. Еще пару дней, проведенных в таком же ключе, и жить будут на одних нервах.
Не прожить им столько.
— Пусть здешний звонит тому при нас. Так даже лучше. Черт! Время уговоров кончилось. Завтра понедельник. Завтра могут судить Джулаева, и тогда — все!
На слух Ивлев вполне владел собой. По крайней мере, казался гораздо спокойнее Андрея.
Одинокая фигура на костылях отделилась от угла девятиэтажки, пересекла дорогу и двинулась, неуклюже подпрыгивая, к джипу.
— А как его брать? Выманивать из дома? Как?
Скопцов задавал вопросы, будто у Бонзы были на них готовые ответы.
— Этот балбес постоянно в своем учреждении торчит. Не исключено, что и сегодня… Хотя — палец… — Сергей призадумался на секунду и закончил самонадеянно: — Да я его и из дома выдерну, в крайнем случае. Он же лох! Ты бы видел, как он мне палец отдал! Что?
— Нет, нет, не сомневаюсь, — поторопился заверить Бонзу Скопцов. — Но считаю, что все-таки лучше сначала посетить информационный центр. А вдруг…
— Позвоним? — предложил неуверенно Бонза.
— Нет, — сказал, как отрезал, Андрей. — Обговорили же вчера, ты забыл? Не знаем мы, кто против нас действует. На ментов не похоже. Все степановские телефоны могут сейчас на «прослушке» стоять.
«Если бы!» — вздохнула я.
— Ехать надо, — мрачно подвел итог Бонза.
— Возьми моих ребят с собой, — предложил Скопцов.
— Сам справлюсь.
— Напрасно. Ребята надежные.
Базан был уже возле меня. Ему, обвисшему на костылях, и нагибаться не пришлось, чтобы заглянуть в приоткрытое окно «Нивы».
— Они? — Он расплылся в глупой улыбке, демонстрируя ее всему белому свету, и сделал едва заметное движение головой в сторону джипа.
— Да, — я полезла за пазуху за кошельком. — Где?
— Во дворе девятиэтажки, — сообщил он скороговоркой и продолжил так же быстро: — «Четыреста двенадцатый» «Москвич». Капот не крашеный, весь в шпаклевке. Номера грязью залеплены. Ключи внутри. Давай ключи от своей, глуши приемник и дуй отсюда, пока нет никого.
Я вылезла из машины и с недовольной гримасой протянула ему, как попрошайке, десятку. Базан просиял и осенил себя крестным знамением.
— Там, в «бардачке», найдешь аудиоплейер, — забормотал он, благодарно кланяясь, — с ним за пазухой сможешь следить за маячками и слушать болтовню, гуляя по улице.
— Спасибо, Артемушка!
Скривившись, я отмахнулась от попрошайки — иди, мол, нечего тут!.. — и, закинув за спину сумку, зашагала в противоположную сторону. От угла дома глянула — Базанов шкандыбал уже бог знает где, а покинутая на произвол судьбы «Нива» стояла на прежнем месте. Все правильно.
По виду это был почти монстр! Но спросили же меня — не побрезгую ли. Предупредили, значит.
Мало того, что «Москвич» был в разных местах помят, он оказался еще и грязен. Женщине сесть за руль такой машины — это надо иметь крайнюю необходимость или себя не уважать. Если и внутри будет так же…
Внутри «Москвича» оказалось, как в доме Артемия — бедно, но все в порядке. Даже табаком пахло едва заметно, а уж про чистоту и говорить не приходится. Даже самодельные чехлы из светлого потертого гобелена выглядели свежевыстиранными и отутюженными на совесть.
Первое, что я сделала, осмотревшись, — достала из «бардачка» и положила во внутренний карман куртки аудиоплейер. Второе — вытащила из сумки мобильный телефон и устроила его на соседнем сиденье. Расположилась.
Приемник я включила, остановив машину на углу дома, откуда калитка бонзовской берлоги была видна как на ладони, и занялась его настройкой. А когда из ворот особняка выехала и повернула в мою сторону «девятка» со знакомым силуэтом внутри, приемник ожил писклявым маячковым сигналом. Понадобилось лишь немного подкрутить ручку, для того чтобы сигнал стал совсем чистым.
Имея такую сигнализацию, можно было не спешить, не «висеть на хвосте» машины Ивлева. Тем более что в способностях «четыреста двенадцатого» я сильно сомневалась. Сомневалась, но, видя, как ходко удаляется от меня Ивлев, придавила педаль газа, дожала ее до самого пола. Взревев, «Москвич» рванулся вперед с такой прытью, что меня вдавило в спинку сиденья. Похоже, это тот самый случай, когда форма явно не соответствует содержанию.
Попереключав скорости, я убедилась, что машина вполне способна на игру в догонялки с «Жигулями» любых моделей.
«Что за зверь у Артюхи поставлен здесь вместо мотора?» — спросила я у себя, приятно удивленная такой неожиданностью.
Догонять машину, на которой ехал Бонза, я не стала — свернула в переулок и окольными путями оказалась у степановского центра раньше его.
Остановившись неподалеку от перекрестка, откуда хорошо просматривались все подъезды к информационному центру, я включила мобильник. Последний мой плановый звонок на сегодня.
Трубку взяла жена Павла Ивановича — Лидочка.
— Павел Иванович болен и подойти не может, — объявила она злым голосом, — и будьте любезны нас больше не беспокоить.
