— Надеюсь, что я ослышался.
Мы снова тронулись. Я опустил боковое стекло и высунул руку навстречу ветру.
— А вы знаете эту счастливицу?
— Нет.
— Что-нибудь слышали о ней?
— Да.
— И что же?
— Все слухи.
— И что говорят? — не отставал я.
— Когда Футт был начальником отдела по борьбе с наркотиками, ходили слухи, что жена его алкоголичка. Чушь какая-то.
— Почему вы так думаете?
— Потому что не верю досужей болтовне!
— Ах, вот почему!
Вскоре мы подъехали к дому номер 37.
— Поищите стоянку где-нибудь подальше от дома. Но держите подъезд в поле зрения. Самое позднее через полчаса я вернусь. Если увидите знакомое вам лицо, посигнальте два раза. Пока все. До скорого.
Я хлопнул дверцей машины. Футт проживал в доме постройки 50-х годов, окрашенном в темно-зеленый цвет. Я позвонил в дверь. Дверь открылась, и я поднялся на третий этаж. Имя Пауля Футта было выгравировано на медной табличке. Дверь в квартиру была приоткрыта.
— Хорстик, я здесь.
Я вошел. Прихожая была заставлена старой дорогой мебелью, которая не гармонировала между собой. Стену украшал пейзаж с парусником, плывущим по волнам в лучах заходящего солнца. Пол покрывали персидские ковры.
— Котик, я в спальне…
Миновав прихожую, я вошел в спальню. С минуту мы безмолвно смотрели друг на друга. Она — в ужасе от того, что увидела не своего Хорстика, а турка с разбитой мордой, я — пораженный видом размалеванной толстухи, лежавшей в постели с широко раздвинутыми ногами. Кроме расшитой золотом шали, на ней не было ничего.
— Меня зовут Каянкая. Добрый день.
Она стала медленно натягивать на себя простыню, чтобы прикрыть белокожее тело. На прикроватной тумбочке стояло то, что Лефф имел в виду под слухами: полупустая бутылка «Джонни Уокера».
— Мне надо поговорить с вами. Пожалуйста, накиньте на себя что-нибудь, я выйду на минуту.
Я схватил бутылку виски, вышел в коридор и сел на обитую шелком софу. Конец восемнадцатого века, решил я. Приятно приложиться к бутылке за счет Футта. Через пять минут его жена стояла в дверях, уже одетая. Ее жирное тело колыхалось, глаза блестели. Должно быть, она уже прилично накачалась.
— Кто вы и что здесь делаете?
— Я уже сказал. Моя фамилия — Каянкая. Я пришел к вам, чтобы задать несколько вопросов.
На ней было белое, расшитое драконами кимоно. Правая грудь высовывалась наружу.
— Кто дал вам право без приглашения врываться в мою квартиру?
— Я позвонил в дверь, и мне открыли.
Она замахала руками:
— Ну и что, что звонили. Я ожидала друга. Мне и в голову не могло прийти, что чужой человек ворвется в квартиру… Это возмутительно! Я жду друга, а вы вламываетесь. Это безобразие!..
Алкоголь одновременно лишил ее дара речи и равновесия. Она пошатнулась и осела на пол.
— Вы жена Пауля Футта?
— Что вы хотите сказать? Это вас прислал этот козел? Я все знаю. Ему на меня плевать. А я женщина, разве не так? Этот жирный импотент, от него никакого толку. Я имею право завести любовника. А этот импотент… В церкви мне уроков нравственности не давали… Это мое право…
Она закрыла лицо руками и принялась всхлипывать.
— Госпожа Футт, мне до фонаря, есть у вас любовник или нет. Я пришел не за этим.
— Не за тем, чтобы трахнуть? Вы ведь это имеете в виду?
— Госпожа Футт, мне все равно, с кем вы трахаетесь.
Теперь она истерически смеялась. Взяв толстуху за руку, я прислонил ее к софе.
— Держите себя в руках. Скажите, где комната вашего мужа?
Она перестала смеяться и бросила на меня заговорщицкий взгляд:
— Вы из полиции? Вы за него или против?
— Как это понимать?
Она быстро опомнилась:
— Вам и понимать нечего. Я ничего не знаю.
— Я против него, если на то пошло.
— Все равно ничего не знаю. Он сказал, что прибьет меня…
— Ваш муж так сказал?
— Нет, Санта-Клаус, — хихикнула она.
— Зачем ему вас убивать?
Наманикюренными ногтями она впилась мне в руку, прижалась ко мне задницей и положила голову мне на плечо. От нее несло виски и туалетной водой. Не самое лучшее сочетание.
— Хочешь все знать, а?
Ее рука поползла от моего пупка вниз. Я не препятствовал и даже лизнул языком ее ухо, прошептав:
— Этот козел делает на наркоте много денег, да?
Она хихикнула:
— А ты не промах…
Меня понесло.
— Если все выплывет наружу, придется тебе отвечать: ведь тебе было известно о делишках своего мужа.
— Он убьет меня…
— Сидя за решеткой, не убивают, — резонно заметил я.
— Такие сволочи за решетку не попадают… оставь его… все не так уж важно.
У нее возникли проблемы с моими пуговицами.
— Где он держит наркотики?
— Я видела один раз, он что-то прятал в шкаф… вот и все.
Я вырвался из ее объятий и встал. Она удивленно посмотрела на меня. Я дал ей легкую оплеуху.
— Где этот шкаф?
— Опять ты…
Я врезал ей еще раз.
— А сейчас мы быстро протрезвеем, дражайшая. Показывай шкаф!
Одной рукой держась за лицо, другой она махнула на дверь напротив. Шкаф находился в другой спальне. Я выгреб оттуда все пальто и костюмы, пока не обнаружил в левом заднем углу небольшой рюкзачок. Я схватил его и отстегнул ремни. Сверху лежали всякие причиндалы для загородного отдыха. Я вывалил все на пол, и среди котелков, газовых баллонов, палаточных крюков и мотков нейлоновой веревки увидел мелкие пакетики. Взяв один из них, я надорвал уголок и лизнул содержимое. Сомнений не оставалось.
Когда я снова все сложил в рюкзак, то увидел сложенный листок. Я развернул его и прочел:
«ФУТТ, УБИЙЦА, ДЕРЖИ НАГОТОВЕ ОДИН МИЛЛИОН И ОДИН КИЛОГРАММ. МЫ СКОРО ТЕБЯ НАВЕСТИМ!»
Я сунул записку в карман и вышел из комнаты. Жена Футта лежала, скорчившись на софе, и скулила:
— …противно, я себе противна…
— Где телефон?
Она тупо посмотрела на меня. Черная тушь размазалась по ее лицу.
— В кухне…
Я полистал телефонный справочник, нашел нужный номер и набрал его. У Ханны Хехт было занято. Мне надо было торопиться.
