— Ладно, не принимай все всерьез. Я тоже не подарок, — утешил я его, взял тарелку с вилкой и вышел из конторы.
Моя турецкая визитерша сидела на гостевом стуле и грызла сигарету. Когда я вошел, она в испуге вздрогнула.
— Извините, что задержался. Не желаете снять накидку? Сегодня так жарко.
Она промолчала.
Я разделил торт и кофе на две порции и сел за стол напротив нее.
— Ну что ж, приступим к делу. Надеюсь, вы любите торт «Захер».
Ее серьги вновь качнулись, что, по всей вероятности, выражало согласие. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Наконец она начала свой рассказ. Я зажег сигарету, откинулся в кресле и стал слушать ее историю. Она говорила на ломаном немецком и часто повторялась. Суть ее рассказа заключалась в следующем: ее мужу, Ахмеду Хамулу, несколько дней назад недалеко от вокзала всадили в спину нож. Полиция, которая вела расследование, не предприняла, по мнению Ильтер Хамул, вдовы убитого, сидевшей передо мной с кусочком торта, необходимых действий, чтобы найти убийцу. По словам моей гостьи, мертвый турок не стоит того, чтобы полиция особо копалась в этом деле.
Женщина сообщила, что ее муж перед смертью передал ей уйму денег. Откуда эти деньги у него появились, она не знает. Муж только сказал: «Это на случай, если со мной что-нибудь случится».
Так что ее долг — сделать все возможное, чтобы найти убийцу. Листая телефонную книгу в поисках частного детектива, она обрадовалась, найдя среди всевозможных «мюллеров» и «Гансов» турецкое имя. Вот так она и оказалась здесь. Турчанка ела торт и вопросительно смотрела на меня.
— Ага, — глубокомысленно изрек я, гадая, что же она подразумевает под уймой денег. — Мой гонорар составит двести марок в день плюс накладные расходы. Но дать какие-либо гарантии я не могу.
Она достала из сумочки портмоне, вынула купюру в тысячу марок и протянула ее мне. Многочисленные нули на купюре заманчиво засверкали в солнечном свете.
— Сдачу отдадите, когда найдете убийцу, — добавила она.
Не слишком ли много веры в мои способности проявляла эта женщина?
— Вы живете одна?
— Нет, вместе с матерью, братом и сестрой. Еще у меня трое маленьких детей.
— Дайте мне ваш адрес и постарайтесь сделать так, чтобы сегодня в три часа все были дома.
— Я не знаю… Мой брат работает и…
Она не договорила и отвела взгляд.
— Они не хотели, чтобы я…
— Чтобы вы обращались ко мне?
— Да. Они сказали, что полиция когда-нибудь найдет убийцу. Надо только подождать.
— А почему вы все же пришли сюда?
— В последнее время Ахмед часто отлучался из дома и не говорил, куда и зачем. Я занимаюсь только детьми. Я просто хочу знать, что случилось на самом деле, понимаете?
— Сколько лет вы были женаты?
— Десять лет. Ахмед один приехал в Германию в 1971 году. Его первая жена умерла в Турции. Несчастный случай. А моя семья живет в Германии уже с 1965 года. Отец познакомился с Ахмедом в 1972 году и привел его к нам в дом. Через год мы поженились.
— Сколько было лет вам и вашему мужу, когда вы поженились?
— Мне было двадцать шесть, Ахмеду — тридцать семь.
— Ваш отец не живет с вами?
— Нет. Он погиб три года назад в автомобильной аварии.
Я взял листок бумаги и записал кое-какие детали ее рассказа.
— Скажите мне, когда был убит ваш муж и где его нашли?
— Полиция говорит, что это случилось в последнюю пятницу вечером.
— И где?
— В каком-то дворе… недалеко от вокзала.
Я опустил голову и уставился в черный линолеум.
— Более точного адреса вы не знаете?
— Нет, я его не знаю… это был один из — этих — домов… Ну, с дурной репутацией…
Ее серьги задрожали.
Хотя ее мужа совсем недавно нашли убитым в борделе, она держалась молодцом. Я боялся, что ее силы на исходе, и она вот-вот разрыдается.
— Хорошо. Для первого раза достаточно. Дайте мне ваш адрес. Я буду у вас в три часа.
Посетительница продиктовала адрес, мы попрощались, и она тихонько выскользнула из кабинета.
Я зажег сигарету и повертел в руках тысячемарковую купюру, потом приколол кнопкой к днищу выдвижного ящика. Улица стала оживать. В окно влетали автомобильные гудки и человеческие голоса. Чувствовал я себя премерзко.
«Угораздило же его именно у вокзала», — мелькнуло у меня в голове. Я шагнул к двери, вышел из офиса и закрыл дверь на ключ.
ГЛАВА 2
Было двадцать минут второго. Обеденный перерыв.
Я оказался в толпе служащих, высыпавших из своих офисов в мокрых от пота рубашках. Они держались небольшими группами из трех-четырех человек. Кто-то направлялся в ресторан, а кто-то прямо на ходу открывал пакет с бутербродами.
Я нечаянно ткнулся пустой банкой из-под пива в гордо вышагивающего впереди меня типа во фланелевых брюках.
— Эй, вы! — грозно окрикнул меня обладатель фланелевых брюк и сальных волос. — Поаккуратнее нельзя?
Я приветливо улыбнулся.
— Что? Моя твоя не понимай…
Он переглянулся с тремя своими спутниками. Они заухмылялись.
— Здесь Германия! Здесь не Турция! Здесь пивные банки бросают в мусорные корзины, а турки здесь убирают мусор!
Все четверо весело заржали. Их животы тряслись от смеха.
Я не нашелся, что на это ответить, и просто свернул в сторону, направившись к открытому ресторанчику. Заказав кофе и скотч-виски, я думал об Ахмеде Хамуле и свалившемся на меня заказе. В голове вертелись дурацкие картины: веселые шлюхи, их сутенеры с вечной жвачкой за щекой и добродушные полицейские.
Два года назад я уже имел дело с привокзальным кварталом. Хозяин мясной лавки из южного Гессена
[1]
разыскивал свою восемнадцатилетнюю дочь. Целый час он просидел в моем офисе, попеременно ругаясь и скуля, пока я не понял, что произошло с девицей.
Почему он выбрал именно меня, турка, в качестве детектива, я так и не понял. В поисках дочери мясника я рыскал по всем подозрительным закоулкам, обшарил все привокзальные кварталы, дважды схлопотал себе по физиономии и в конце концов был задержан полицией по подозрению в торговле наркотиками. Через двадцать четыре часа меня отпустили. Я позвонил мяснику, отказался от дела и на неделю залег в постель.
Я заказал еще порцию виски, на этот раз без кофе.
Вонзить нож Ахмеду в спину мог любой пьяный козел — просто так, ради удовольствия. А может быть, он спер джинсы у проститутки или ляпнул что-то оскорбительное. Но как бы там ни было, Ахмед Хамул был наверняка связан с наркотиками, — таких много среди турок, попадающих в мясорубку большого европейского города.
