— Не знаю я адресов, я никогда не сдавал икры, я постоянно в стороне был. А у нового, у чужого, незнакомого человека икру не возьмут — подставы боятся. С этой бочки икры они здорово наварятся. Саша уже губы на большее раскатал.
— Пусть машинку закаточную в Долинске купит, чтоб губу закатать. Что, Саня сказал, мне не говорить явки приёмщиков?
— Тимоха, ерунду не городи! Мне этот Саня по барабану. Я же тебе объяснил насчёт сдачи икры. Ну, что, давай пороть?
— Не гони лошадей! Вынесем готовой икры по пятнадцать литров. Зачем я буду горбатиться на кого-то? Этот молодой сейчас дрыхнет в палатке, Олег один перерабатывает икру. Вы сегодня принесли около сорока литров. Это в общем девяносто литров. Да там икры с лихвой, на шестьдесят литров чистогана.
— Ты не забывай, что икра ночь простояла, — отходов много будет. И мы принесли не многим больше тридцати литров.
— Ну, не тридцать же литров отходов?
— И что, придём пустыми?
— Да можно и пустыми: скажем, что мамка медвежья шуганула. Но ведь мы с тобой, Колек, не те люди. Возьмём литров по пятнадцать, и в итоге получится по двадцать чистогана, даже больше. А может, больше взять, чтобы они перед перевалом сдохли?!
— А я тебе что сделал? — Грузиться-то станем поровну! Мы от двадцати литров будем чуть живые.
— Колёк, надо найти двух человек. Нормальных, чтобы работали, лодыря не гоняли и не косили.
— Ну, давай Юрика возьмём. А кто будет икру делать?
— Икру я беру на себя, сложного ничего нет. Нудного — много, на грохотке-то сидеть. Но ведь Курей не таскает икру.
— Ну, почему не таскает? Ходит он изредка на Бахуру. С тобой он пойдёт. Как Курей работает, — тебе не надо рассказывать!
— Да, знаю, и он свой.
— А Олег — чужой, да?!
— Колек, если разбирать родственные связи, то Юрок мне фактически никто. Он твой двоюродный. Но он мне гораздо ближе, чем Олег. Я хорошо знаю Курея, а Олега не знаю. Потому, что возраст: Олег на восемь лет моложе, а Курей на год старше меня. Короче, Юрика берём!
— Во, Тимоха, берём Юрика, а он Витальку уговорит, да не придётся уговаривать: Виталя с радостью пойдёт! Он, кстати, тоже может делать икру.
— Ты имеешь в виду Бабка? Это здорово, ведь у него мотоцикл! А насчёт икры — и ты, Колёк, можешь делать икру, но не хочешь. Оказывается — что там уметь? Я бы Васька порвал! Вот сейчас бы он мне попался, — загрыз бы нафик, руками придушил урода, сыночка профессорского, алкоголика закодированного! Ох, и гнида!
— Да, не хило вы две путины дурью страдали! Значит, ты икру сам решил сдать? — Не советую, Тимоха…
— Ты в смысле чего не советуешь? — Что, мол, Саше не понравится?
— Да брось ты ерунду городить!
— Я просто отнесу икру старикам и все дела. Виталя знает скупщиков?
— Он не будет чужую икру сдавать.
— Да про эту икру забудь уже! Я на будущее спрашиваю.
— Он часто сдавал икру, знает всех скупщиков, так что с этим проблем не будет.
— Ну, что, приступили к работе!
Не напрягаясь, с одной ямы, с перекурами и с одним перерывом на чаепитие за три часа набрали тридцать литров! Парниша в основном порол рыбу, временами шугал горбушу, чтобы больше в сачок влетело. Сварили брюшков, покушали. На стан брюшков нарезали. В три часа дня, спрятав посуду и снасть, пошли наверх. Покурили на аквариуме, после подъёма в ельник сделали еще один перекур. Хорошо шли — уложились в два с половиной часа.
А на базе тишина, — «все ушли на фронт», даже костёр не дымит! Свалены две большие сушины, и никакого движения.
— Эй, подъём, б…! — закричал Тимоха на подходе к икорному цеху.
Икру всю переработали.
Первым с палатки вылез Олег:
— Что-то вы рано пришли. Ну, и как успехи?
— Тридцать литров сырца взяли и хватит, наверное.
— Да даже перебор будет небольшой: готовой икры — шестьдесят пять литров.
— Ну, давай, Олег, приступай к этой икре.
Саша вылез с палатки.
— Что-то я, Саня, не вижу ни одного отпиленного чурбака! Что, за день отоспаться не можешь?
— Я сейчас пилить буду.
— А ты уверен, что до ночи раскидаешь две сушины? Время-то уже шесть часов.
— Я две не раскидаю, я и одну не раскидаю, даже половину не раскидаю.
Колек тем временем завёл костёр, чайник повесил. Олег принялся икрой заниматься.
— А тогда кого ты хрена свалил две сушины? Ты что, дебил?
— Санька, я же тебе говорил, не надо вторую валить, от Тимохи получишь за такую инициативу.
— Олег, какая это инициатива? Это поступок идиота. Эти сушины долго будут лежать, потому что рыба пошла. Пихта хорошо в себя влагу берёт. Короче, будешь всю ночь пилить! Пока на чурки не раскидаешь — отсюда не уйдёшь.
— Тимоха, мне, кстати, Санька нужен, помогать надо.
— Что встал? Иди, помогай Олегу, таёжник сраный!
— Тимоха, рыбу ты будешь жарить?
— Я сейчас, Колёк, дрова пилить буду. Огонь делай меньше и не жарь одну строну по полчаса! Пять-семь минут — не больше — и переворачивай. Брюшки быстро жарить.
— Завтра во сколько уходим? — спросил Олег.
— С рассветом выходим, так что подъём в пять часов. Надо было назначить на шесть вечера, а не на четыре.
— Да нормально дойдём, зачем так рано выходить?
— Заглохни, тебе слова не давали, ты лишён голоса! Ты опять, урод, лезешь! — Тимоха с ножовкой подошёл к икорному цеху. — Ты что, Саша, русского языка не понимаешь? Ты меня, бл… выведешь, — и Олег не поможет!..
— Тимоха, оставь его, — молодой, глупый.
— Ну, а ты, Олег, старый, да? Вы, случаем, не одногодки?
— Нет, ты что, я старый, я на два года старше Сашки!
— Да, развалина, однако, древняя!.. — посмотрел Саше в глаза, очень не хорошо посмотрел. — Ладно, живи пока, пошёл я дрова пилить.
Колёк жарит рыбу, в перерывах чурбаки рубит. Тимоха, не напрягаясь, вжикает ножовкой, он решил раскидать комли у сваленных сушин. Саша так и торчит в икорном цеху, хотя там уже вдвоём делать нечего…
Икра готова, рыба пожарена, толстые концы сушин раскиданы на чурки. Чуть раньше девяти часов вечера сели ужинать. Да уже фактически темно, — можно сказать, ночь наступила.
— Тимоха, вышло почти девяносто литров готовой икры. Мы в свои рюкзаки уже затарили по двадцать литров. По сколько добавлять?
— Вам и этого хватит. Хотя, Саша-то здоровый, кинь ему весь довесок.
— С чего я здоровый?
