— Ты ни разу мне четко не ответил на вопрос, существует ли Бог.
Брайан откинулся на подушку и простонал:
— Господи! Думай своей чертовой головой!
— Я так долго не пользовалась мозгом, что бедняжка забился в угол и ждет, когда его покормят.
— Ты постоянно смешиваешь концепцию рая с чертовым космосом! А если твоя мать еще раз попросит меня составить ей гороскоп, я не знаю, что сделаю! Я объяснял разницу между астрономом и астрологом чертову уйму раз!
Муж вскочил с постели, ударился ногой о тумбочку, еще раз чертыхнулся и захромал из комнаты. Ева услышала, как хлопнула дверь спальни Брайана-младшего.
Покопавшись в ящике прикроватной тумбочки, где держала самое ценное, Ева вытащила свои старые школьные тетради, которые берегла больше тридцати лет, и принялась листать страницы. Лунный свет мерцал на золотых звездочках, полученных за работы, выполненные на «отлично».
Она была очень умной девочкой, чьи сочинения в классе всегда зачитывали вслух, и учителя твердили ей, что упорная учеба и стипендия, возможно, позволят ей поступить в университет. Но Еве пришлось пойти на работу, чтобы приносить домой зарплату. А что поделать, если Руби было не по карману купить школьную форму в специализированном магазине на пособие по потере кормильца?
В 1977 году Ева ушла из Лестерской женской школы и устроилась телефонисткой в «Джи-Пи-Оу». Руби забирала две трети зарплаты дочери за жилье и питание.
Когда Еву уволили, потому что она слишком часто неправильно соединяла абонентов, она так боялась сказать об этом матери, что уходила утром из дома и весь рабочий день сидела в небольшой библиотеке, оформленной под слесарную мастерскую, и читала английскую классику. А спустя две недели после увольнения Евы главный библиотекарь — интеллектуал без способностей руководителя — вывесил объявление о вакансии помощника библиотекаря: «Необходимые навыки и умения…»
У Евы не было навыков, но в ходе собеседования с главным библиотекарем выяснилось, что он считает ее весьма квалифицированным специалистом, так как своими глазами видел, что она прочла «Мельницу на Флоссе», «Счастливчика Джима», «Холодный дом» и даже «Сыновей и любовников».
Ева объявила матери, что сменила работу и теперь будет зарабатывать немного меньше, трудясь в библиотеке.
Руби сказала, что дочь дура, а книги перехвалены и негигиеничны.
— Ты же не знаешь, кто и что делал с этими страницами.
Но Ева любила свою работу.
Открывая тяжелую входную дверь и заходя в тихий зал, где утренний свет лился из высоких окон на поджидающие ее книги, она так радовалась, что работала бы даже бесплатно.
Глава 8
На пятый день, около полудня, в комнату заглянул Питер, мойщик окон. Ева спала по двенадцать часов в сутки. Она не раз обещала побаловать себя такой роскошью с тех самых пор, как близнецов извлекли из ее утробы и вручили ей семнадцать лет назад.
Брианна много болела, была бледной и капризной, с взъерошенными черными волосиками и вечно хмурым личиком. Спала она урывками и просыпалась от малейшего шума. Ева, заслышав тонкий писк малышки, бежала к ней, пока скулеж не перешел в нарастающий вой. Брайан-младший спокойно спал всю ночь, а просыпаясь утром, часами пересчитывал пальчики на ногах и улыбался фигурке Скуби-Ду над головой. Руби говорила, что этот ребенок попал к Боберам прямиком из рая.
Когда Брианна плакала у Евы на руках, Руби советовала добавить в ее бутылочку несколько капель бренди. Мол, так делала ее мать и никакого вреда это не причинило.
Ева бросала взгляд на красноватое лицо Руби и вздрагивала.
Последние десять лет она раз в месяц общалась с мойщиком окон, но почти ничего о нем не знала, кроме того, что его зовут Питер Роуз, он женат и растит дочь-инвалида по имени Эбигейл. Сейчас она слышала, как лестница Питера царапает стену дома, прежде чем упереться в оконный карниз. Ева вполне успела бы укрыться в ванной, но предпочла прикинуться ветошью — этот любимый фразеологизм дочери Ева трактовала как «улыбаться в лицо неловким ситуациям».
Ева улыбнулась и приветственно помахала, наблюдая, как за окном появляется голова Питера. Щеки мойщика заалели от смущения. Он спросил в открытое окно:
— Желаете, чтобы я зашел позже?
— Нет, — мотнула головой Ева, — можете мыть сейчас.
Питер облил стекло мыльной водой и поинтересовался:
— Заболели?
— Просто вставать не хочется.
— Именно так я мечтаю провести выходной, — кивнул он. — Расслабиться и отдохнуть. Но не могу. Не с Эбигейл…
— Как она? — спросила Ева.
— Как всегда, — ответил Питер, — только хуже. Не может говорить, не может ходить, ничего не может сделать сама… — Он замолчал, яростно протирая окно. — Четырнадцать лет, а до сих пор в памперсах. Она даже не симпатичная. Жена красиво ее одевает. Одежда всегда подобрана по цвету, и волосы прибраны безупречно. Эбигейл повезло, наверное. У нее лучшая мама в мире.
— Я бы так не смогла, — сказала Ева.
Щеткой, похожей на автомобильный «дворник», Питер собирал со стекла воду.
— Почему это? — напряженно спросил он, словно желал услышать правдивый ответ.
— Это же адский труд. Нести такую тяжкую ношу и ничего не получать взамен. Я бы не смогла.
— Вот и я о том же, — кивнул Питер. — Она никогда не улыбается, не благодарит, если сделаешь ей приятное. Иногда мне кажется, что она издевается. Симона говорит, что грешно так думать. Мол, это все моя дурная карма. Говорит, что это из-за меня Эбигейл такая. Может, она и права. Я много гадостей натворил в детстве.
— Уверена, что дело не в вас, — возразила Ева. — Эбигейл родилась не просто так.
— И зачем же? — спросил Питер.
— Возможно, чтобы дать вам проявить себя с хорошей стороны, Пит.
Собирая инструменты, перед тем как спуститься на землю, мойщик сказал:
— Теперь Эбигейл спит в нашей постели, а я — на койке в гостевой комнате. Я живу как старик, а мне всего-то тридцать четыре. Еще немного, и начну отращивать волосы в ушах, напевая «Долог путь до Типперери».
Он исчез, а спустя несколько секунд исчезла и лестница.
Еву ошеломила грустная история Питера. Она представила, как он проходит мимо комнаты, где лежат в постели жена и дочь, заходит в гостевую комнату и ложится на койку. Она заплакала, и слезы лились и лились, без остановки.
Наконец Ева заснула, и ей приснился сон, будто она застряла на последней перекладине лестницы.
Беспроводной телефон на хлипкой базе испугал ее резким механическим чириканьем. Ева с отвращением посмотрела на устройство. Она ненавидела эту штуковину. Никак не могла запомнить комбинацию бежевых кнопок, которые нужно нажать, чтобы ответить на звонок. А если вовремя не снять трубку, включался голос: «Ева и Брайан не могут ответить на ваш звонок. Оставьте сообщение после сигнала». Ева обычно выбегала из комнаты и закрывала дверь, а позже прослушивала сообщение, изнемогая от стыда за свою бестолковость.
