Мы вошли в городок и некоторое время шагали мимо низких белых домиков с темнеющими уже окнами. Из-за каменных заборчиков доносился приторный аромат каких-то цветов. В городе совсем, кажется, не было собак, и наше появление осталось незамеченным.
Наконец мы вышли на маленькую площадь с неизменной церковью, возвышавшейся над всеми остальными домами. Словно в насмешку, как раз напротив располагался кабак, над входом в который горел фонарь, освещавший часть площади и стертое тысячами подошв крыльцо. Окна кабака были тоже освещены, и оттуда вырывалась громкая музыка.
Мы заметили стоящий в дальнем конце площади старенький автобус без стекол в окнах, а у крыльца кабака стоял военный джип без верха. Доули решительно толкнул дверь заведения. Хуан последовал за ним, сгибаясь под тяжестью своего груза. Я вошла последней с таким равнодушным видом, словно разгуливать по ночам с винтовкой в руках было для меня самым обычным делом.
Заведение располагалось в довольно обширном помещении с выбеленными стенами и низким потолком. Пол был усыпан опилками. За грубо сколоченной стойкой стоял хозяин — полный краснолицый мужчина с печальными, почти запорожскими усами. Из полутора десятков столиков были заняты только два. В самом углу одиноко сидел местный щеголь в дешевом белом костюме и потрепанной шляпе, и перед ним стояли большая оплетенная бутыль с вином и стакан. Щеголь был мертвецки пьян и клевал носом. А в самом центре сидели четверо весьма подозрительных парней в черных рубашках и белых галстуках. У всех четырех были усы и любовно подбритые баки, и они были похожи друг на друга, как оловянные солдатики. Рядом со стойкой надрывался музыкальный автомат. В тот момент, как мы вошли, он хриплым баритоном исполнял песню «Ты — секс-бомба».
У меня создалось впечатление, что все это веселье организовано по прихоти молодых людей в черном, и, если бы не они, хозяин уже давно закрыл бы заведение. Это было написано на его сумрачном неприветливом лице.
Появление еще четверых незнакомцев не улучшило его настроения. Но когда он увидел у меня в руках винтовку, глаза его чуть не выпрыгнули из орбит. Парни за центральным столиком, задумчиво попивавшие водку из маленьких стаканчиков, увидев нас, тоже разом насторожились и застыли с повернутыми в нашу сторону головами.
Хуан с кряхтением опустил свою ношу на пол и облегченно выпрямился. На секунду его взгляд скользнул по лицам примолкших парней, и я заметила, что в его глазах мелькнул ужас. Он быстро отвернулся и уселся за столик спиной к ним.
Меня это смутило, и я сразу раздумала интересоваться состоянием Валентина Сергеевича, хотя намеревалась заняться именно этим. Сначала нужно было выяснить, какая связь существует между Хуаном и этими чернорубашечниками. Я уселась за тот же столик, но так, чтобы постоянно держать незнакомцев в поле зрения, а винтовку держала наготове у правого колена.
Доули тем временем остановился у стойки и о чем-то негромко беседовал с хозяином. Тот слушал его, хмуря лоб и недоверчиво посверкивая глазами из-под густых бровей. Я наклонилась к Хуану и тихо спросила, кто эти люди. Он ответил не сразу — по бледному лицу и бегающим глазам было ясно, что ему здорово не по себе.
— Я видел этих парней как-то раз в Медельине, — наконец прошептал он. — Они работают на сеньора Ортегу. Просто так они бы не приехали в такую дыру… Боюсь, что они ищут нас.
— Ладно, не суетись, — посоветовала я. — Может быть, все не так плохо. Может быть, они просто приехали навестить родственников…
— Может быть, сеньорите и не плохо, — с отчаянием, так же шепотом откликнулся Хуан, — я уже чувствую, как душа начинает покидать мое тело. Посмотрите внимательно, во мне еще не проделали дырку величиной с кулак?
— Нет, никаких изъянов я не вижу. Но не понимаю, чего тебе-то их бояться?
Хуан мрачно усмехнулся:
— Мне теперь не будет прощения. Я бы предпочел отсидеть десять лет в американской кутузке, сеньорита, чем еще десять минут здесь. Меня ужасно тянет на воздух.
— Успокойся, — сказала я. — Эти ребята опять взялись за выпивку. Я все-таки надеюсь, что ты ошибся.
Хуан скептически покачал головой. Его прошиб пот, хотя здесь, на побережье, воздух был гораздо свежее, чем в сельве.
Однако парни будто потеряли к нам интерес и принялись за прежнее занятие — дегустацию напитка, который стоял перед ними на столе. Впрочем, именно это насторожило меня больше всего — равнодушие к молодой женщине с оружием могло быть только нарочитым.
Доули, все еще стоявший у стойки, обернулся в нашу сторону, и я глазами многозначительно указала ему на соседей. Он едва заметно кивнул и опять что-то сказал хозяину.
Через некоторое время тот принес на наш столик три порции холодного мяса, обильно политого огненно-красным соусом, и три бутылки пива. Потом он еще раз сходил за стойку и, прихватив с собой какие-то медикаменты, отправился приводить в чувство Валентина Сергеевича.
Доули не торопился. Опершись спиной о стойку, он стоял, лениво рассматривая зал, словно человек, которому абсолютно некуда спешить. Руки его были спрятаны в карманы широкой куртки. Парни в черном, словно почувствовав его взгляд, напряглись.
Хозяин возился около Валентина Сергеевича. Старания его не пропали даром — Быков зашевелился и издал слабый стон. Обрадованный хозяин влил ему в рот хорошую порцию какого-то, по-видимому, очень крепкого напитка. Валентин Сергеевич закашлялся, побагровел и ожил. Хозяин помог ему подняться и присоединиться к нам.
Валентин Сергеевич посмотрел на меня очумелыми глазами и хотел что-то сказать, но у него только мелко задрожали губы. Я сочувственно улыбнулась ему и предложила попробовать поесть. Он скорбно покачал головой.
Музыкальный автомат давно уже замолчал, и в баре наступила обволакивающая, давящая на уши тишина. Парни за соседним столиком посовещались, а потом один из них встал и, демонстративно ни на кого не глядя, направился к автомату. Он остановился возле него, выбирая песню. Из заднего кармана его брюк торчала рифленая рукоятка пистолета.
Неожиданно с соседнего столика меня окликнули по-испански:
— Сеньорита приехала сюда поохотиться?
Задавший вопрос насмешливо посмотрел мне в глаза. Продолжая следить за любителем музыки, я вежливо ответила:
— Просто мне сказали, что ночью здесь опасно ходить без оружия.
— Это верно. Ваш приятель, кажется, уже почувствовал это на своей шкуре?
— Он поранил руку о колючку.
— Эти колючки случайно растут не там, где протекает река Атрато?
— Мы не заметили там никакой реки, — парировала я. — Мы пришли сюда по суше.
— Однако у сеньора, который сидит к нам спиной, мокрые концы брюк… Сдается мне, сеньорита, что вы нас обманываете…
Неожиданно от стойки раздался спокойный голос Доули:
— А по какому праву вы взялись допрашивать мою спутницу, любезный? Это невежливо.
