Глава 6
Через полчаса, пожарившись в «баньке» и вдоволь поплескавшись в бассейне, народ начал подтягиваться к столу.
Когда все собрались, Серж стал строить мне страшные рожи, намекая, что пора бы раскрыть секрет нашего здесь пребывания. От Верки, очевидно, ему доставалось нередко, поэтому одним из жизненных девизов Сержа было, как он сам признался мне еще в кафе, что если тайну знают двое, то как ее ни прячь, она все равно рано или поздно наружу вылезет; а посему лучше свои тайны самому и раскрывать. — Главное — делать это вовремя, тогда она и службу свою сослужит, и шанс есть ответственности избежать, хотя бы частично.
Разлили напитки — каждому по вкусу; Паша поднялся, сказал:
— Мальчики и девочки, позвольте произнести тост.
Жаннетта, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтобы услышали все, пробурчала, что все это, конечно, замечательно, да вот интересно, кому предъявят счет за все это изобилие. Сидящие за столом почувствовали себя неловко, притихли и только виновато переглядывались.
Тут я подумала, что сейчас самое подходящее время раскрыть тайну, и вежливо перебила:
— Паша, надеюсь ты не против, если этот тост скажу я?
При этом постаралась улыбнуться как можно загадочнее, да еще и подмигнула в придачу, так что Паша, заинтригованный такой выразительной мимикой, опустился на скамью со словами:
— Извольте, голубушка.
— Должна вам сознаться… — начала я.
— Чистосердечное признание — прямой путь на каторгу, — пробасила Ева.
Я рассмеялась вместе со всеми, подождала, пока стихнет шум, и продолжила:
— Так вот, должна сознаться, что сегодня у меня день рождения.
Со всех сторон посыпались поздравления, шуточки и обещания подарков. Я подняла руку, требуя тишины:
— Один мой знакомый сделал мне шикарный подарок…
Ева прогудела, что подарок надо немедленно предъявить общественности.
— Да погоди ты, — пискнула Марго. — Дай человеку высказаться, а то есть жутко хочется.
— Сам он, к сожалению, сегодня очень занят. А подарок, так вот он, — я обвела рукой вокруг. — Я уломала Сержа заранее ничего не говорить, чтобы сюрприз получился. Надеюсь, никто за это не в обиде?
Меня дружно заверили, что ни одна душа не имеет претензий ни ко мне, ни к воспрявшему духом директору, выпили за здоровье виновницы торжества и, более ни о чем не заботясь, приступили к празднованию.
Часа через два никого уже не волновало, что простыня, поначалу закинутая на плечо на манер тоги, сползла ниже уровня общепринятых приличий; кое-кто на эти условности вообще плевать хотел; откуда-то появились карты и какой-то шутник со смехом предложил играть на раздевание. Игру немедленно начали, облачившись в простыни, кое у кого под простыней оказались даже плавки. Те проигравшие, снимать которым было уже нечего, по желанию остальных кукарекали, мяукали или пели песни.
Я только и успевала мысленно вычеркивать из списка одного человека за другим: нательная живопись Сюзанны давно смылась; у Виктора обнаружилось еще несколько татуировок, все на армейские темы, так что его я пока тоже вычеркнула; у Марго на заднице порхала стрекоза, я несколько поколебалась, но вычеркнула и ее. Остальные, в том числе Паша, к компании любителей тату пока не приобщились.
Не зная, смеяться мне или лить по этому поводу крокодиловы слезы, в конце концов я решила, что все не так уж плохо, по крайней мере, день рождения я отметила весело, как никогда, а отрицательный результат тоже немалого стоит. При этой мысли я хихикнула, потому что мероприятие в «Роще» в самом деле тянуло на кругленькую сумму. На мое хихиканье особого внимания никто не обратил, вокруг беспрестанно кто-нибудь да смеялся. Даже Виктор, который хоть и держался обособленно от остальных, хорошего расположения духа до сих пор не утратил. Уж не знаю, каким образом удалось Георгичу заставить этого человека забыть свою враждебность по отношению ко всем и вся, но результат его «заботы» был налицо. Сумел ведь нажать на нужную кнопку.
А вот Серж, напротив, внезапно впал в меланхолию и задумчивость. Уединившись в уголке, он потягивал пиво и с каждым глотком становился все печальнее.
Человек, когда что-то его гложет, изо всех сил стремится переложить часть своего незримого груза на плечи другого, хотя бы выговориться кому-нибудь. Главное, чтобы вовремя отыскался благодарный слушатель. Вспомнив эту истину, я поспешила к Сержу. Мучает ведь что-то человека — сразу видно. Так пускай выговорится, пока никто не мешает, а я, может, что интересное услышу.
Первое, что я узнала, едва Серж успел открыть рот, так это то, что он находится в состоянии, которое определяют уже не как «выпил» («слегка», «немного», «лишнего»), а несколько иначе — «напился» («нализался», «накачался» и т. д.) до или сверх такой-то степени. Я подумала, что неплохо было бы окунуть его в бассейн и там немного пополоскать, а потом отправить баиньки, но сначала — из чувства дружеского и служебного долга — я была прямо-таки обязана побыть благодарным слушателем, хотя бы несколько минут.
Серж посмотрел на меня одним глазом — другой в это время был устремлен на очередную бутылку пива, — прерывисто вздохнул и произнес с такой печалью в голосе, что у меня защемило сердце:
— Поздравляю…
— С чем это? — удивилась я. — Ах да, день рождения.
— И с этим в первую очередь…
Печаль Сержа стала еще глубже, так что уже и дна не увидать. Я заинтересовалась такими словами, но подгонять собеседника не решилась. Он сделал основательный глоток, поперхнулся, закашлялся. Выступившие на глазах слезы, похоже, явились для Сержа последней каплей. Неожиданно он всхлипнул и плаксивым фальцетом сказал:
— У тебя так все классно. И друзья такие классные, — Серж с тоской оглядел столы. — И день рождения у тебя классный. И сама ты, — он покосился на мои бедра, обернутые простыней, — тоже ничего.
Я помолчала, прикидывая, что лучше: признаться по секрету, что не так у меня все хорошо, как может показаться, или посочувствовать. Но Серж ответной реплики и не ждал, он жаждал выговориться.
— На хрена тебе эта Голландия? — подвел он неожиданный итог и еще более неожиданно заявил: — А моя Верка — сука.
Я пробормотала что-то вопросительно-успокаивающее. Серж горестно покачал головой:
— Ты ее просто не знаешь. Нет, конечно, все знают, что она сука, правды же не скроешь, но не догадываются, до какой степени. Представляешь, — он посмотрел мне в лицо, но не смог сфокусировать глаза и смутился. — Представляешь, у нее дома даже сейф свой есть. Меня в него не допускают.
— Так, может, там ничего интересного и нет, — вообще-то я Сержу искренне сочувствовала и даже попыталась смягчить ситуацию, хотя бы на словах. — Может, там какие-нибудь бабские штучки.
— Хренушки! — торжествующе воскликнул Серж и надолго присосался к бутылке. — К ней как братец приходит, — заметь, обычно ночью, как будто дня им мало, — так она сразу в сейф лезет.
