«Наверное, показалось», — подумала я и направилась к тамбуру, чтобы посмотреть, что там происходит.
Я застала обоих мужчин мирно покуривающими и ничто не напоминало о той буре страстей, что кипели здесь еще три минуты назад.
— Ну, всего хорошего, — бросил Анатолию Борис Алексеевич и покинул тамбур.
Анатолий затушил окурок и тоже, не глядя на меня, прошел за ним в открытую дверь. Мне ничего не оставалось, как последовать за ними. И только теперь я почувствовала весь идиотизм своего положения. Казалось, что меня использовали и даже не удосужились объяснить, каким образом. Все во мне кипело, и я готова была растерзать и того и другого, поскольку ни один не посчитал нужным хотя бы объяснить мне, что между ними произошло.
— Можно вас на минуточку? — с затаенной яростью спросила я Бориса Алексеевича, который уже успел улечься на свою полку.
— Сейчас я выйду, — как ни в чем не бывало ответил он.
— Как изволите вас понимать? — набросилась я на него, лишь только он оказался рядом со мной.
— Можно вас попросить говорить на полтона ниже?
— Нет.
— В таком случае, может быть, лучше пройдем в тамбур, а то, я боюсь, мы переполошим всех пассажиров.
— Что вы говорите?! — задохнулась я от его наглости. — А десять минут назад вас почему-то это не заботило! Какое право вы имеете вмешиваться в мою жизнь, следить за мной, контролировать, с кем я разговариваю или встречаюсь?
— Мне просто показалось, что вас могут обидеть, — с улыбкой ответил он.
— Правда? Вот оно что! Как это благородно с вашей стороны! Так вот, я вам совершенно официально заявляю, что если вы позволите себе еще что-нибудь подобное, то…
— То что? — почти ласково и даже предупредительно перебил меня этот негодяй.
— То у вас будут крупные неприятности, — сказала я первое, что пришло мне в голову.
А что я еще могла пообещать? Что пристрелю его, как последнюю собаку? Что вызову милицию? Пожалуюсь проводнице? В том-то все и дело, что формально мне не к чему было придраться. И даже Анатолий, судя по всему, уже не имел к нему никаких претензий.
Он стоял напротив меня, смотрел мне прямо в глаза, и я хотела его убить! Да, да, именно убить, потому что ничего другого он не позволял с собой сделать.
Он был слишком сильным и хитрым, и мне никак не удавалось заставить его жить по моему сценарию. Борис Алексеевич, как та самая кошка, которая гуляла сама по себе, не желал подчиняться никаким правилам и жил по законам, одному ему известным. Он одержал надо мной моральную победу, потому что я рвала и метала, а он был снова совершенно спокоен и ровно доброжелателен.
— Вы не хотите, чтобы я вмешивался в вашу жизнь? — удивился он. — Так надо было раньше об этом сказать. Еще позавчера, когда я сделал то же самое, вам это понравилось, насколько я понимаю. Что изменилось с тех пор?
И по своей иезуитской логике он был прав. Но я не желала так легко признаваться в собственном поражении.
— А вы не заметили, что я пыталась остановить вас?
— Вы в этот момент были слишком взволнованны, — мягко ответил он. — Впрочем, так же, как и сейчас. Юлия Сергеевна, чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы больше никогда в жизни вы даже не подходили ко мне, не разговаривали со мной и забыли бы мои имя и отчество! И что бы ни происходило со мной и с кем бы я ни общалась — вас это больше не касается! Понятно?
— Понятно, — пожал он плечами. — Вот теперь мне все понятно. Разве я похож на насильника? Значит, если я вас правильно понял, то вы отказываетесь идти со мной в ресторан?
Это уже было чересчур. Я ничего не ответила ему, боясь что или ударю его, или расплачусь, как девчонка. Мне казалось, что я на такое уже не способна, но слезы были уже где-то рядышком, и достаточно еще одного его слова, чтобы они хлынули градом.
Я предпочла развернуться и удалиться в свое купе.
* * *
Какое счастье, что Стеллы не было в это время в купе, а то ей досталось бы на орехи! Но даже не в этом дело. Мне необходимо было побыть в одиночестве и еще раз самым тщательным образом проанализировать ситуацию.
И начала я намеренно не с Бориса Алексеевича, поскольку еще не освободилась от чисто эмоциональной оценки событий и она бы помешала сейчас трезвому анализу.
Поэтому я вернулась к разговору с Толяном, в котором, безусловно, содержалась нужная мне информация.
Прежде всего она заключалась в том, что у Санька были с собой какие-то важные «документы».
«Скорее всего это какие-то секретные документы», — сказал мне в Шабалове Гром, хотя и не был в этом уверен.
И если это те самые документы, то прежде всего мне необходимо было их достать. А для этого…
Только теперь я поняла, что у меня была реальная возможность, хотя и очень рискованная, найти эти документы и забрать их себе! Ведь я в течение нескольких мгновений находилась одна в том самом купе, где они были спрятаны!
Конечно, у меня совсем не было времени, и в любую секунду мог вернуться Толян, и в этом случае я должна была бы пойти на крайние меры. Боюсь, что тогда бы мне пришлось, вырубив Толяна, прыгать с поезда. Да и то только в том случае, если бы документы были у меня в руках.
А если бы у меня их не было? Тогда я могла этим несвоевременным обыском сорвать все задание.
Так что, пожалуй, и к лучшему, что я тогда не вспомнила об этих документах. Не менее важной информацией было то, что Санек оказался одиночкой. Это подтверждало мою версию о том, что вряд ли курьеров было несколько. И он никому не сообщил, даже в подпитии, что за документы он везет с собой. Значит, не мог доверить это случайному знакомому. Возможно, чуть не проболтался ему, но вовремя испугался содеянного и теперь не пьет ничего, кроме пива.
Как бы я хотела, чтобы эта версия оказалась верной! Санек — не Борис Алексеевич, при одном упоминании о котором у меня темнело в глазах.
Если бы я не познакомилась с этим чудовищем в первый же вечер — насколько проще бы все было сегодня!
Я спокойно дождалась бы возвращения Санька, познакомилась бы с ним, а там, как говорится, — дело техники. Теперь же, боюсь, Анатолий скорее выскочит из поезда, чем опять согласится поболтать со мной.
— Всех мужиков вокруг меня разогнал! Терминатор! — ругалась я на чем свет стоит, одновременно придумывая, как мне лучше выйти на Санька.
Но, может быть, Толян не рассказал ему еще об этом происшествии? Или вообще не собирается рассказывать? Выглядел он в этой ситуации не самым героическим образом, так что хвалиться особенно нечем…
А что, если нанести второй визит в то же купе? Теперь уже к Саньку? Если я не ошибаюсь, Анатолий уже отправился в вагон-ресторан, значит, Санек теперь один…
Что мне может угрожать в этом случае? Если вернется Толян? Да ничего страшного. Кроме того, Анатолий вряд ли вернется оттуда до закрытия ресторана.
