Андрей попытался встать на ноги, но тут же понял, что всё ещё парализован. Собственно говоря, нормально шевелить он мог только правой рукой, да ещё вращать головой и совершенно не чувствовал ни обеих ног, ни левой руки от самого плеча. С трудом приподнявшись на локте, Андрей оглянулся на дверь, до неё было метра три, не больше.
«Надо ползти», – едва он зашевелился, тварь услышала его и снова начала подбираться к добыче. Правда на этот раз, она вела себя более осторожно, не бросалась вперёд, шагала, медленно выставив перед собой то, что осталось от рук.
Андрей пополз к двери. Широко загребая правой рукой, он тащил за собой тяжёлое и непослушное тело. Его ноги волочились по полу, цепляясь за мусор и щели в половицах. Ещё рывок. Андрей оглянулся на тварь. Она подобралась почти вплотную, нависнув над ним всем телом, но нападать не спешила.
«Она меня не отпустит», – понял Андрей, – «Надо будет её отогнать и попробовать запереть здесь, в комнате».
Но когда он снова глянул на дверь, то понял, что спастись ему не удастся. На пороге комнаты появилась та самая чёрно-серо-коричневая псина, которую он видел во дворе. Собака – или, всё-таки, волк? – остановилась в дверях, наклонив голову к полу, она исподлобья наблюдала за происходящим.
«Всё, приплыл», – Андрей стиснул, в мгновенно вспотевшей ладони, шершавую рукоять ножа. Он ещё мог надеяться, кое-как отогнать от себя это чудовищное существо, но справиться со здоровенной лохматой зверюгой, тем более, будучи наполовину парализованным, ему явно не по силам.
«Интересно, кто из них кинется на меня первым?»
Однако псина не стала нападать. Вместо этого она подобрала под себя задние лапы, села и, вскинув пасть к потолку, завыла очень протяжно и зло.
«Точно волк», – окончательно решил для себя Андрей.
От надсадного воя задребезжали стекло в двери и осколки, оставшиеся в оконной раме. С улицы вой подхватили ещё несколько протяжных голосов, им вторили откуда-то из коридора. Волчий вой ввинчивался в мозг, вытесняя оттуда все другие чувства, кроме тревоги и страха. Когда Андрей зажмурился на особо высокой ноте, ему показалось, что в мире вовсе ничего не существует, кроме волчьего воя. Он поспешил открыть глаза и как раз вовремя, чтобы увидеть, как существо из веток-волокон присело, ссутулилось и поспешно, хоть и по-прежнему неуклюже, отступало в угол. Оно опустилось на корточки, сжалось в комок и отвернулось к стене, было заметно, что всё его тело сотрясает мелкая дрожь страха.
Вой оборвался внезапно, как по команде, а ведь ещё секунду назад казалось, что он будет длиться бесконечно. В наступившей тишине, Андрей отчётливо услышал чьи-то лёгкие босоногие шаги по коридору. Он оглянулся.
Из сумрака коридора в комнату вошла девушка-подросток, лет шестнадцати или семнадцати. На ней был синий с голубой вышивкой старинный сарафан, какой Милавин видел только в советских мультиках по мотивам русских народных сказок, и бело-серая рубаха с красной каймой по вороту. Девчушка действительно была босой, голые лодыжки и ступни торчали из-под сарафана. Андрею, благодаря его лежачему положению, это сразу бросилось в глаза. Образ сестрицы Алёнушки нарушал только грязный армейский бушлат, вполне современного вида, который девчушка небрежно набросила на свои хрупкие плечи.
– Так-так, – произнесла она неожиданно низким для своей хрупкости голосом. – И чей же это котёнок у нас тут потерялся?
Едва она начала говорить, Андрей понял, что сильно ошибся. Перед ним была отнюдь не девушка-подросток, а представительница той редкой породы женщин, которые, благодаря небольшому росту, особенностям фигуры и тонким чертам лица, до весьма преклонного возраста остаются юными девушками, а потом вдруг разом превращаются в сухих сгорбленных старушек. Её возраст чувствовался во взгляде, в интонации, но самое главное, в улыбке, которая, чуть скривив губы, с головой выдала умудрённую жизнью стерву.
Милавин так и не нашёлся, что ответить. Звонко скребя когтями по полу, в комнату вбежали ещё два волка. Один классический серый, другой же почти весь чёрный, если не считать рыжих разводов на горле и груди. А потом под стук торопливых шагов и хриплое прерывистое дыхание ввалился Иван с автоматом в руках.
Пара секунд у него ушло на то, чтобы оценить обстановку, потом он сплюнул на пол и подвёл итог.
– Жив, зараза.
* * *
Андрей искренне улыбнулся своему напарнику.
– Ну и здоров же ты по лестницам бегать. – Иван прошёлся по комнате, подобрал с пола разряженный «ТТ» и сунул в карман. – И какого хрена ты сюда забрался?
Судя по интонации, вопрос был из разряда риторических, но Милавин ответил.
– Мне показалось, что я видел здесь свою дочь.
– Показалось… Когда кажется, креститься надо, – Иван закинул автомат за спину.
– Давай вставай, – он наклонился и протянул руку. – Хватит тут разлёживаться.
– Не могу. Я ног не чувствую.
– Вставай-вставай! – Иван ухватил его за руку и потянул на себя. – Сейчас пройдёт. Расходиться надо.
Андрею не оставалось ничего другого, как вцепиться в подставленное плечо и позволить Поводырю буквально поднять его на ноги. К своему удивлению и радости Милавин обнаружил, что паралич действительно проходит. Он уже мог стоять, пусть на совершенно непослушных деревянных ногах, но всё же стоять, а не ползать по полу, волоча их за собой бесполезным грузом.
– Ну, Иван, и как же звать-величать твоего туриста? – странная девушка в армейском бушлате, теперь присела на корточки возле чёрно-рыжего волчары и от души чесала ему загривок.
– Андрей его зовут. Милавин Андрей. Он ищет здесь свою дочь, – без особой радости откликнулся Иван. – А это Морошка, её ещё называют Волчьей Невестой.
– Рада знакомству, – девушка улыбнулась ему, смерив взглядом. Лицо у неё было худое и… хрупкое. Андрей не смог бы подобрать другого слова для узкого подбородка, тоненьких, но ярких губ, точёного острого носика и мягкого изгиба аккуратных чёрных бровей. Большие глаза, густо серого цвета, не портили лица, напротив, добавляли ему наивности и чистоты. Серо-чёрные, как соль с перцем, волосы неубранными прядями ссыпались на плечи.
– А уж я-то как рад, – кивнул ей Милавин. – Ты со своими волками успела как раз вовремя.
– Это не мои волки, – слова прозвучали холодно и жестко, но уже в следующую секунду к Морошке вернулся прежний игриво-вежливый тон. – Да ты бы и сам сдюжил.
– Это вряд ли, – Андрей оглянулся на существо, что по-прежнему сидело в углу, сжавшись в комок, прикрыв голову обрубками рук, сотрясаемое крупной дрожью. Его обступили волки. За время разговора в комнату вбежало ещё два лохматых хищника, и теперь они вчетвером – не считая чёрно-рыжего остававшегося рядом с Морошкой – медленно шаг за шагом в абсолютном молчании подбирались к забившейся в угол твари.
«Сейчас они наслаждаются её страхом», – понял Милавин, – поэтому и не спешат нападать».
