Геннадий завёл их в мастерскую, здесь в дальнем углу огороженная железной сеткой располагалась оружейка.
– Здарова, Олег, – приветствовал механик долговязого молодого парня, который сидел на стуле у запертой двери.
– Здравствуйте, дядь Ген, – парень встал, поудобней перехватив охотничий дробовик, до того лежавший у него на коленях. Они обменялись рукопожатием.
– Как тут, тихо всё?
– Тише не бывает, – бравурно откликнулся тот, на вид ему едва исполнилось двадцать лет.
– А что тебя ещё не сменили?
– Вовка сейчас подойдёт. Его тётя Галя попросила чё-то там помочь.
– Понятно, – кивнул механик. – Знакомься, это наши гости – Иван и Андрей.
– Здарова, мужики. Так это вы вчера с той стороны прибежали?
– Мы, – коротко ответил Иван.
– Отчаянные вы. По ночам-то шастать.
– Приходится.
Пока они общались, Геннадий открыл ключом висячий замок и распахнул сетчатую дверь.
– Здесь подождите, – бросил он, входя внутрь. Олег как бы невзначай сделал шаг в сторону и перегородил гостям вход в оружейку.
– А говорили, что у вас один раненый…
– Выздоровел уже, – снова ответил Поводырь.
– Вот смотри, Иван, какая штука есть, – Геннадий вынес им двуствольное охотничье ружьё. – Наши его на антресолях нашли в одной из квартир.
– Это что? – спросил Иван, беря в руки оружие.
– ИЖ пятьдесят восьмой, двенадцатого калибра.
– Какого же оно года? – Поводырь окинул взглядом треснутый и перетянутый изолентой приклад, обшарпанное ложе.
– Точно не скажу. По маркировке хрен разберёшь, таблицы нужны, но думаю годов семидесятых-восмидесятых, – Геннадий хлебнул из чашки уже остывший чай.
– А поновее ничего нет?
– Борисыч сказал вам это показать, – развёл руками механик. – Ни про что другое, разговора не было. Если что не так, с ним разбирайся. Он у нас по торговле главный.
– А где он сам?
– Народ по работам распределяет. Сейчас уже подойти должен. Да ты попробуй ружьишко-то. Давай выйдем, стрельнёшь, может и понравится.
– Ну пойдём, – по голосу Ивана было понятно, что особой радости он не испытывает.
Геннадий снова запер дверь, и они втроём вышли на улицу, оставив Олега на посту.
– Сюда заходите, – махнул рукой механик. – У нас тут стрельбище оборудовано.
За углом мастерской был закуток, обложенный мешками с песком, с железным столом и изъеденными дырами фанерными прямоугольниками мишеней метрах в десяти от него.
– И чем же оно стреляет? – спросил Поводырь, скептически разглядывая двустволку в своих руках. После автомата она казалась маленькой и несерьёзной.
– Картечью восьмимиллиметровой стреляет. У меня двадцать патронов под него снаряжены. Пробуй.
– Не знаю…
– Я смотрю, Иван, ты совсем не охотник, – Геннадий смерил его оценивающим взглядом.
– Как-то не приходилось, – признался тот.
– Тогда послушай, что я тебе скажу. Это, между прочим, классика. Я с такого кабана клал одним выстрелом.
– Обычно классикой называют устаревшую рухлядь, которую очень хотят продать, – в Андрее проснулся менеджер-продажник.
– Да я вас, не уговариваю. Не хотите – не берите, – он снова приложился к эмалированной кружке с чаем.
– Ладно. Давай патроны, – сдался Иван.
Механик выложил ему на ладонь два ярко-красных пластиковых цилиндра с золотистыми капсюлями. Поводырь переломил ружьё, вставил патроны и защёлкнул обратно. Вскинул, прицелился, нажал на спусковой крючок.
Выстрел ударил по ушам. Фанерный прямоугольник мишени брызнул ошмётками дерева. Левого верхнего угла как не бывало, только рваная кромка осталась.
– Ну как?
– Нормально, – признал Иван, – Отдача сильная.
– Так и заряд не слабый, – усмехнулся механик. – Ты фанеру зря не кроши, вон попробуй по ведру.
В дальнем конце стрельбища валялось эмалированное ведро уже несколько раз обстрелянное, о чём свидетельствовали круглые дыры в днище и на боках.
Иван ещё раз прицелился и выстрелил. Посудина громыхнула, отлетев к стенке из мешков.
– Ну иди, смотри, как «устаревшая рухлядь» стреляет, – Геннадий насмешливо кивнул Андрею.
Пока Милавин обходил стол и шёл к дырявому ведру, Иван снова переломил ружьё. Стреляные гильзы чуть вышли из стволов, курясь сизым дымком.
– Ну, ты посмотри на них! Уже стреляют с утра пораньше! – со спины к ним подошёл коренастый крепко сбитый мужичок. На своих коротеньких ножках он шагал мелко, но в то же время плавно, из-за чего возникало впечатление, что и не идёт вовсе, а перекатывается будто колобок. Ярко-оранжевая болоньевая ветровка обтягивала широкие плечи и изрядно выпирающий животик.
– Здравствуйте, Николай Борисович.
– Здравствуйте, Иван.
– Насквозь прошла через две стенки, – возвращаясь к столику, Милавин показал напарнику пробитое ведро.
Тот только коротко кивнул в ответ.
– Здравствуйте, Андрей. Меня зовут Николай Борисович.
– Очень приятно, – он пожал протянутую ему, пухлую, мягкую и очень тёплую ладонь. Круглая физиономия Николая Борисовича заросла широкой серебристой от седины бородой, из которой торчал только простецкий мясистый нос картошкой да хитро прищуренные темно-карие глаза, прятавшиеся за очками в роговой оправе. Козырёк камуфлированного кепи бросал тень на лицо, вызывая ассоциации то ли с южноамериканским диктатором, то ли с добродушным старичком-лесовичком из русских сказок.
– Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, намного лучше, чем вчера, – ответил Милавин. Новый знакомец говорил мягко, подчёркнуто вежливо и в то же время очень властно. Как-то даже язык не поворачивался перейти с ним на «ты».
– Заметно. Очень заметно, – заросли бороды разошлись в стороны, обнажив крупные лошадиные зубы. – Ну что вы, Иван, скажите по поводу ружья?
– Даже не знаю, – признался Поводырь. – Ружьё неплохое. Но я рассчитывал на что-то помоложе и… многозаряднее.
– Ну да, ну да, – покивал головой Николай Борисович, заложив руки за спину. – А на обмен вы что предлагаете?
– Я же говорил вчера. Полсотни патронов 5,45, под «Калашников». Пять блоков сигарет. Могу консервов добавить.
– И водки у вас нет?
– Нет. Был спирт, но я его Кукловоду отдал.
– В таком случае, вот всё, что мы можем предложить, – широким жестом он указал на двустволку в руках Ивана, – Есть, конечно, ещё ТОЗ девяносто девятый с магазином на десять патронов…
