Книга Коронация, или Последний из романов, страница 32. Автор книги Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Коронация, или Последний из романов»

Cтраница 32

Возникла тягостная ситуация, когда его величество, являющийся с одной стороны почтительным сыном, а с другой, любящим супругом, оказался, что называется, между двух огней и не знал, как ему быть. Противостояние длилось много месяцев и закончилось совсем недавно неожиданным, но сильным демаршем молодой императрицы. Когда, после многочисленных намеков и даже прямых требований с ее стороны, Мария Феодоровна прислала малую часть coffret (в основном нелюбимые ею изумруды), Александра Феодоровна объявила супругу, что считает ношение драгоценностей дурновкусием и отныне ни на каких церемониях бриллиантов, сапфиров, жемчуга, золота и прочих суетных украшений носить не станет. И сослалась на Священное Писание, где сказано: «Доброе имя лучше большого богатства, и добрая слава лучше серебра и золота». После такой угрозы пришлось-таки императрице-матери расстаться с драгоценностями, и, насколько мне было ведомо, всё содержимое coffret Александра Феодоровна привезла в Москву, дабы на многочисленных балах, приемах, церемониях предстать перед подданными и чужеземными посланцами во всем блеске.

Нужно было срочно добраться до Георгия Александровича.

* * *

Перед тем, как перебежать от ландо Марии Феодоровны к конной группе великих князей, мне пришлось задержаться, ибо шествие как раз вступило на Триумфальную площадь и мой маневр слишком бы бросился в глаза. Часы показывали уже половину второго. Времени оставалось всё меньше.

Удобный случай представился, когда в небо с крыши большого дома на углу Тверской взвились ракеты, оставляя за собой шлейфы разноцветного дыма. Публика, как по команде, задрала головы вверх и восторженно загудела, а я быстро пересек открытое пространство и спрятался меж конских крупов. Согласно церемониалу, каждую из лошадей, на которых восседали их высочества, вел под уздцы кто-то из придворных кавалеров. Я увидел Павла Георгиевича, с тоской во взоре и голубовато-зеленым оттенком лица; рядом вышагивал бодрый и румяный Эндлунг.

– Афанасий, – жалобно позвал меня его высочество. – Мочи нет. Добудь рассольчику. Ей-богу, сейчас вытошнит…

– Потерпите, ваше высочество, – сказал я. – Скоро уже Кремль.

И стал протискиваться дальше. На меня недоуменно покосился какой-то чинный господин, судя по красным выпушкам на обшлагах и пуговицах с охотничьими рожками, из егермейстеров, которых в новое царствование расплодилось столько, что всех не упомнишь.

Трое дядьев его величества образовывали первый ряд великокняжеского кортежа. Я пробрался к рыжему текинцу Георгия Александровича, взял его под уздцы (так что теперь нас, подуздных, оказалось двое – я и шталмейстер граф Антон Аполлонович Опраксин) и молча сунул его высочеству письмо от Линда.

Увидев локон, Георгий Александрович переменился в лице. Быстро пробежал глазами строчки, тронул текинца шпорами в поджарые бока и стал медленно догонять одинокую фигуру государя. Граф в ужасе выпустил уздечку. Я тоже.

Можно было не сомневаться, что теперь в международной политике разразится настоящая буря. То-то нынче полетят шифрованные депеши иностранным дворам и правительствам: генерал-адмирал Георгий Александрович демонстрирует свое особенное положение при царе и, вероятно, отныне может считаться самой влиятельной персоной Российской империи. Пускай. Не до того.

Гордо подбоченясь, точь-в-точь как племянник, его высочество неспешно приблизился к государю и поехал рядом, всего на пол-корпуса сзади. Дородная фигура генерал-адмирала смотрелась куда величественней, чем узкий силуэт самодержца. По подрагиванию пышного уса его высочества я догадался, что Георгий Александрович, не поворачивая головы, докладывает императору о письме. Голова царя заметно дернулась в сторону. Потом точно так же зашевелился ус, менее пышный, чем у Георгия Александровича, и великий князь стал потихоньку отставать – пока не сравнялся с братьями.

Поскольку я находился совсем близко, то слышал, как Кирилл Александрович бешено прошипел:

– Tu es fou, Georgie, ou quoi? [16]

* * *

Не знаю, заметили ли москвичи, что после того, как торжественный кортеж ступил на Тверскую, движение колонны существенным образом убыстрилось, но уже двадцать минут спустя государь въезжал в Спасские ворота, а еще через четверть часа от крыльца Большого Кремлевского дворца одна за другой отъехали закрытые кареты.

Лица, посвященные в тайну, спешили в Эрмитаж на экстренное совещание.

На сей раз в малую гостиную пожаловала и государыня, от воли которой зависел весь исход дела.

Поскольку мне пришлось наскоро подавать к столу легкие закуски, кофе, сельтерскую воду и оранжад для ее величества (ничто так не разжигает жажду и аппетит, как продолжительные церемониальные шествия), я пропустил начало обсуждения и восстановил его ход уже задним числом, по репликам присутствующих.

Так, например, без меня прошло деликатное объяснение с царицей по поводу сапфирового склаважа. Я застал ее величество хоть и сердитой, но уже смирившейся с неизбежным.

– Однако его помазанное величество обещаль мне, что эта вещь будет мне непременно возвращена в целость и сохранность, – строго говорила государыня обер-полицмейстеру Ласовскому, как раз когда я вошел с подносом.

Из этих слов, а также из того, что полковник Карнович сидел с весьма надутым видом, я заключил, что после вчерашней неудачи руководство операцией передано московской полиции. Здесь же был и Фандорин – надо полагать, в своей функции советника.

Ее величество, не имевшая времени переодеться, была в парадном платье белой парчи, сплошь утканном драгоценными камнями, и тяжелом бриллиантовом ожерелье, великие князья не успели снять звезд, муаровых орденских лент и андреевских цепей, и от всего этого переливчатого мерцания скромная тесная комната вдруг напомнила мне кладовку, в которой хранятся елочные игрушки.

– Ручаюсь головой, ваше императорское величество, – браво отрапортовал Ласовский. – И сапфиры никуда не денутся, и Михаила Георгиевича освободим, и всю шайку зацапаем. – Он азартно потер руки, и от этого вульгарного жеста Александра Феодоровна слегка наморщила нос. – Всё пройдет в наилучшем виде, потому что на сей раз этот мерзавец Линд сам себе расставил ловушку. Позвольте, я разъясню – у меня уж и план составлен.

Он сдвинул рукой со стола все заботливо расставленные мной бокалы и чашки, схватил накрахмаленную салфетку и разложил ее посередине.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация