Но здесь седой господин властно протянул руку
к узелку, и я понял, что начинается самое главное.
– Принесли? Давайте, – тусклым
голосом сказал он по-французски.
Я бросил на пол платок, в который был завернут
шар, открыл крышечку и камень сверкнул из своего бархатного гнезда ленивым,
приглушенным блеском.
Медленно и ясно выговаривая каждое слово, я
объяснил про сюрприз и про условия обмена. Слава Богу, мой голос ни разу не
дрогнул. Тут самое важное было, чтобы Линд поверил – если понадобится, я не
струшу.
Он выслушал меня не перебивая и кивнул, словно
речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Нетерпеливо щелкнул пальцами:
– Хорошо-хорошо. Давайте, я проверю.
И вытащил из кармана маленькую, окованную
медью лупу.
Выходит, это был не Линд, а ювелир – как и
предсказывал Фандорин. Я поддел двумя пальцами маслянистый камень, который
охотно и как-то даже уютно лег в мою ладонь, будто был сотворен как раз по ее
мерке. Второй рукой я осторожно прижал бомбу к груди.
Ювелир взял бриллиант и подошел к одной из
ламп. Телохранители – или кто они там были на самом деле – обступили мастера и
шумно засопели, когда грани «Орлова» вспыхнули нестерпимым сиянием.
Я оглянулся на мадемуазель. Она стояла
неподвижно, сцепив пальцы. Приподняв брови, показала взглядом на шар, и я
успокаивающе кивнул: не беспокойтесь, не уроню.
Света масляной лампы ювелиру показалось мало.
Он достал еще и электрический фонарик, подвигал пружиной. Тонкий, яркий луч
коснулся бриллианта, и я прищурился – показалось, что от камня посыпались
искры.
– Alles in Ordnung
[31]
, –
бесстрастно произнес ювелир на нечистом немецком и спрятал лупу в карман.
– Верните камень, – потребовал я.
А когда он не выполнил мое требование, я
угрожающе вытянул вперед обе руки с раскрытым шаром.
Ювелир пожал плечами и положил бриллиант
обратно в нишу.
Ободренный успехом, я повысил голос:
– Где его высочество? Теперь по условиям
договора вы должны немедленно его вернуть!
Безгубый показал пальцем на каменный пол, и я
лишь теперь заметил черный квадратный люк с чугунным кольцом.
– Кому он нужен, ваш мальчишка.
Забирайте, пока не подох.
В устах этого респектабельного господина
грубое слово crever
[32]
, произнесенное применительно к малютке,
прозвучало так неожиданно и страшно, что я содрогнулся. Господи, что это за
люди!
Мадемуазель, шумно втянув воздух, бросилась к
люку, схватилась за кольцо и потянула изо всех сил. Дверца немного приподнялась
и тут же с гулким, металлическим стуком снова упала в пазы. Ни один из громил
не тронулся с места, чтобы помочь даме. Эмилия в отчаянии оглянулась на меня,
но и я не мог прийти ей на помощь – для этого пришлось бы положить шар.
– Aufmachen!
[33]
–
угрожающе крикнул я и поднял бомбу повыше.
С видимой неохотой один из бандитов отодвинул
мадемуазель и легко, одной рукой откинул крышку.
Открылся проем, но не черный, как я ожидал, а
наполненный трепещущим светом – очевидно, в подземелье тоже горел масляный
фонарь. Оттуда пахнуло сыростью и плесенью.
Бедный Михаил Георгиевич! Неужто его
продержали в этой дыре столько дней!
Подобрав подол, мадемуазель стала спускаться.
Один из верзил последовал за ней. У меня шумно и часто стучало в висках.
Я услышал донесшийся снизу шум голосов, а
потом пронзительный крик Эмилии:
– Mon bébé, mon pauvre
petit! Tas de salauds!
[34]
– Его высочество мертв? – взревел я,
готовый бросить бомбу на пол и будь что будет.
– Нет, он жив! – услышал я. –
Но совсем плохой!
Не могу передать, какое облегчение я испытал в
эту минуту. Ну конечно, его высочество простужен, ранен, одурманен опиумом, но
главное – он жив.
Ювелир протянул руку.
– Дайте камень. Сейчас ваша спутница
вынесет ребенка.
– Пусть сначала вынесет, – пробормотал
я, вдруг сообразив, что не имею представления, как вести себя дальше – в
инструкциях Фандорина на сей счет ничего не содержалось. Отдавать камень или
нет?
Внезапно оставшийся телохранитель с неожиданным
проворством прыгнул ко мне и обеими руками сжал мои ладони, державшие шар.
Толчок вышел совсем незначительный, и взрывной механизм не сработал, но
бриллиант выкатился из ниши и с щелкающим стуком поскакал по полу. Ювелир
подхватил его и сунул в карман.
Бороться с верзилой было бесполезно, а сзади
уже подошел чернобородый кучер, в нечеловеческой силе которого я имел
возможность убедиться. Господи, я всё погубил!
– Вот и сюрприз номер два, – шепнул
мне в ухо глухонемой и в ту же секунду стукнул бандита кулаком по лбу. Мне
показалось, что не так уж сильно, но глаза немца закатились, он разжал свои
ручищи и осел на пол.
– Держите крепче, – сказал кучер
голосом Фандорина.
В один скачок оказался подле ювелира и зажал
ему рукой рот, одновременно приставив снизу к подбородку стилет.
– Taisez-vous! Un mot, et vous
étes mort!
[35]
Зюкин, отключите кнопку, бомба нам больше
не понадобится.
От стремительности, с которой происходили
события, я был в оцепенении и неожиданному превращению кучера в Фандорина
совсем не удивился – куда больше меня почему-то поразило то, что Эраст Петрович
совершенно перестал заикаться.
Я послушно подцепил ногтями утопленную кнопку
и потянул – она с легким щелчком выскочила.
– Крикните, что камень у вас и что
ребенка можно выпускать, – тихо сказал Фандорин по-французски.
Ювелир захлопал глазами с противоестественной
быстротой – кивнуть он не мог, потому что этим жестом насадил бы свою голову на
клинок.
Фандорин убрал руку с его рта, но кинжал
по-прежнему держал вертикально вверх.
