Книга Коронация, или Последний из романов, страница 68. Автор книги Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Коронация, или Последний из романов»

Cтраница 68

Слава богу, с третьей спички Эраст Петрович увидел полузарывшийся в пыль камень и забрал себе, а я после случившегося возражать не посмел. Насыпал себе в карманы две пригоршни монет из клада, и мы побрели дальше.

Не знаю, сколько часов это продолжалось. Иногда мы садились на землю, чтобы передохнуть. Вторую ночь подряд я проводил в подземелье, и, ей-богу, затрудняюсь сказать, какое из них пришлось мне меньше по вкусу.

Нельзя было даже посмотреть, который час, потому что от сырости спички скоро размокли и загораться не желали. Когда я во второй раз споткнулся о уже знакомые кости, стало ясно, что мы бродим по кругу.

Тогда Фандорин сказал:

– Знаете, Зюкин, так дело не пойдет. Вы хотите, чтобы по вашим ребрам бегали к-крысы?

Я передернулся.

– Я тоже не хочу. А значит, хватит фланировать, надеясь на авось. Нужна система. Теперь мы движемся так: строго чередуем п-повороты. Один раз направо, один раз налево. Вперед!

Но и после введения «системы» мы шли еще очень долго, пока, наконец, вдали не забрезжил слабый свет. Я кинулся к нему первым. Лаз сузился, как-то весь съежился, и пришлось ползти на четвереньках, но это было ничего, потому что свет делался всё ярче. Уже у самого края я ухватился рукой за холодный, шершавый корень, и он вдруг с сердитым шипением пружинисто рванулся из моих пальцев. Змея! Охнув, я дернулся и ударил макушку о камень. Разглядел на узкой головке заструившейся прочь черной ленты желтые пятна – это был безобидный уж. Но сердце все равно колотилось, как бешеное.

Нора вывела к подмытому водой берегу реки. Я увидел окутанную утренним туманом темную баржу, крыши складов на той стороне и в некотором отдалении – полукруглые арки железнодорожного моста.

– Недалеко же мы с вами п-продвинулись, – сказал Фандорин, распрямляясь и отряхивая перепачканный кучерский кафтан. От длинной черной бороды он успел избавиться, широкополую шляпу потерял, кажется, еще в склепе.

Я проследил за направлением его взгляда. В нескольких сотнях шагов, озаренные первыми лучами солнца, мягко поблескивали купола Новодевичьего монастыря.

– Очевидно, этим лазом монахи пользовались, чтобы тайно д-добраться до реки, – предположил Фандорин. – Интересно, для каких целей.

Мне это было совсем не интересно.

– А вон и часовня! – показал я. – Идемте скорей. Господа Карнович и Ласовский наверняка нас обыскались. И не столько нас, сколько «Орлова». То-то обрадуются!

Я улыбнулся. В эту минуту от простора, света, утренней свежести меня переполняло то особое чувство жизненной полноты, которое, вероятно, некогда испытал воскресший из мертвых Лазарь.

– Вы хотите вернуть «Орлова» Карновичу? – недоверчиво спросил Фандорин.

В первое мгновение мне показалось, что я ослышался, но затем я понял, что господин Фандорин, как и я, обрадован благополучным исходом кошмарной ночи и оттого настроен на шутливый лад. Что ж, есть обстоятельства, при которых и Зюкин непрочь пошутить, хоть бы даже и не с самым приятным собеседником.

– Нет, я хочу отнести камень доктору Линду, – ответил я, посредством сдержанной улыбкой давая понять, что оценил шутку и отвечаю ей в тон.

– Ну то-то же, – с серьезным видом кивнул Эраст Петрович. – Вы ведь понимаете, что если мы отдадим б-бриллиант властям, то больше его не увидим. Тогда мальчик и Эмилия обречены.

Только теперь до меня дошло, что он вовсе не шутит.

– Вы и вправду намерены вступить с доктором Линдом в самочинный торг? – на всякий случай все же уточнил я.

– Да, а как же иначе?

Мы оба замолчали, уставившись друг на друга с равным недоумением. От моего душевного подъема не осталось и следа. Во рту пересохло от скверного предчувствия.

Фандорин окинул меня взглядом с головы до ног, будто видел впервые и спросил – как мне показалось, с любопытством:

– П-постойте, Зюкин, разве вы не любите маленького Мику?

– Очень люблю, – удивился я такому вопросу.

– И ведь… к Эмилии вы тоже неравнодушны?

Я чувствовал себя очень усталым, мы оба были перепачканы в пыли и глине, пахло травой и рекой – от всего этого возникало ощущение, что обычные условности не имеют значения. Только поэтому я ответил на сей вопиюще нескромный вопрос.

– Мне небезразлична судьба мадемуазель Деклик.

– Итак, на карту поставлена жизнь д-двоих людей. Людей, которых вы… Ну, скажем, «судьба которых вам небезразлична». И вы готовы пожертвовать этими людьми ради куска шлифованного углерода?

– Есть вещи, которые значат больше, чем любовь, – тихо сказал я и вдруг вспомнил, что то же самое Фандорин не столь давно говорил Ксении Георгиевне.

Это воспоминание было мне неприятно, и я счел нужным уточнить:

– К примеру, честь. Верность. Престиж монархии. Национальные святыни.

Объясняя такие очевидные вещи, я чувствовал себя довольно глупо, но что еще мне оставалось делать?

Помолчав, Фандорин объявил:

– У вас, Зюкин, есть выбор. Видите, у часовни полицейское оцепление? Или вы отправляетесь туда и говорите, что Фандорин скрылся, п-прихватив с собой «Орлова». Или мы вместе пробуем спасти Эмилию и ребенка. Решайте.

С этими словами он вынул из кармана черную бороду и косматый парик – оказывается, все-таки приберег – и приладил эту буйную растительность, превратившись в простецкого и диковатого мужика из тех, что съезжаются в большие города на заработки.

Не знаю, почему я с ним остался. Честное слово, не знаю. Я не произнес ни слова, но и с места не тронулся.

– Что, пойдем на к-каторгу в одной сцепке? – с неуместной веселостью спросил Фандорин и протянул мне руку.

Его пожатие было крепким, мое вялым.

– Посидите здесь и сильно не в-высовывайтесь. Схожу на рекогносцировку.

Он зашагал в сторону монастыря, а я опустился на колени у воды. Она была чистая, прозрачная, и я сначала напился, а потом, когда рябь успокоилась, рассмотрел отражение своего лица. Вроде бы ничто в нем не изменилось: усы, бакенбарды, выпуклый лоб с залысиной. И все же это было лицо не гоф-фурьера Зюкина, дворецкого Зеленого Дома и верного слуги престола, а государственного преступника.

* * *

Возвращение Эраста Петровича вывело меня из тоскливого оцепенения, но настроения никак не улучшило.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация