— Я смотрю, у вас не очень много покупателей, — откашлявшись, произнёс Константин Петрович и подошел к прилавку, — Вы уж простите мою прямоту — а не убыточное ли это дело?
Старик отложил вязание в сторону и внимательно посмотрел на любопытного посетителя.
— Не убыточное, — ответил он, завершив осмотр, — Знающие люди готовы платить за ценные книги хорошие деньги. А я умею достать всё, что когда-либо было напечатано. Даже уцелевшие экземпляры из полностью уничтоженных тиражей.
— Это ваш собственный бизнес? — уже с искренним интересом продолжал коммерческий директор, — Вы не подумайте, я не из налоговой…
— Вы из издательства, я помню, — спокойно сказал старик, — Да, это целиком и полностью моя собственность.
— Хорошо, когда есть своё дело. Ни от кого не зависишь, как я…
Константин Петрович внезапно почувствовал себя маленьким, бедным и очень одиноким галерным рабом.
— Ну-ну, — похлопал его по руке букинист. Прикосновение этой маленькой сухой кисти было лёгким, почти невесомым, — Какие ваши годы? Я ведь тоже не сразу… Пришлось хлебнуть всякого.
Он откинулся на спинку кожаного кресла, достал откуда-то из-под прилавка стакан в блестящем подстаканнике, помешал ложечкой чёрный крепкий чай, отпил немного, прокашлялся и продолжал:
— Да, было всякое. Я служил переводчиком и вдобавок работал в музее. Денег не хватало, конечно, зато доводилось прочесть такие книги, какие не всякий мог себе позволить. Но однажды я понял, что жизнь моя должна измениться. Вышел из своего музея и купил лотерейный билет. Первый попавшийся, не помню даже, как он выглядел. Купил и сразу поверил, что главный выигрыш — мой. Никогда не верил в лотереи, а тут вдруг — как молния в погожий день.
— Ох! — выдохнул Костя.
— И мой билет выиграл, действительно выиграл. Вам, молодой человек, и не представить эту сумму, особенно сейчас. Я тоже не могу её уже представить, я и тогда не мог, мне было довольно, что этих денег хватит на то, что я задумал. Я оставил мою комнату в коммуналке племяннице из Казахстана, которую никогда не видел. Ушел из музея. Арендовал подвал на Малой Морской — вот этот самый, в котором мы с вами разговариваем. Перетащил сюда все свои книги и накупил других. Что-то за бесценок отдали соседи. Что-то я приносил с блошиного рынка на Удельной. Потом в этом самом доме, на третьем этаже, умерла старушка, чья-то почтенная вдова, и необразованные алчные наследники вынесли на помойку всю её ценнейшую библиотеку. Что за книги там были! Кое-какие даже с автографами. Вот представьте… Впрочем, да, вы не большой специалист. Вместе с дворовыми мальчишками мы перетащили их сюда, ко мне, пока не начался ливень. Помню, тучи ходили у нас над головой, но я верил, что такие шедевры не должны пропасть; мы бегали вперёд-назад и успели-таки спасти всё. Я, конечно, непедагогично напоил свою команду хорошим портвейном. И с тех пор мальчишки — а они уже выросли — за меня горой. Иногда привозят мне из своих командировок интересные экземпляры. Да, а потом как-то пошло дело. Наверное, потому, что я очень в него верил. А когда веришь в то, чем занимаешься, — не может не пойти. Так сейчас говорят, да?
— Да уж, — кивнул Константин Петрович, вспомнив историю своего собеседника. — Если вы верите в своё дело…
— Абсолютно. То есть на все сто процентов.
— А живёте вы где?
— Тут и живу.
Посетитель с недоумением оглядел книжные полки и представил старика запрыгивающим с подушкой в руках на самый широкий книжный шкаф.
— Ну не здесь, конечно. Там, за дверью, — хозяин указал в дальний тёмный угол помещения. — Там у меня в маленькой комнатке жилище оборудовано. Всё есть — диван, письменный стол. И даже печка. Я мёрзну очень, мне без печки нельзя, хоть у меня там отопление центральное проведено.
— Как же так — вы живёте в подвале, в сырости! Хоть бы комнатку на первом этаже нашли!
— Нашел, если бы хотел. Тем более что книги прекрасно поглощают влагу — особенно старые. Так что ревматизм мне не грозит. Но дело не в ревматизме. А в том, что я должен быть здесь. Здесь, рядом с книгами. Их же нельзя надолго оставлять одних — они как живые. Впрочем, вам, современным издателям, важно лишь, чтобы они приносили деньги, верно ведь?
— Бывают разные издатели, — с жаром ответил уязвлённый коммерческий директор и подумал про себя: «Вернусь — велю тут же пускать в продажу нового Бржижковского!»
— Бросьте, молодой человек, все на один покрой. Я заметил, что современная книга, внешне совсем не меняясь, переживает ряд удивительных превращений. Для автора она — любимое дитя, или целый мир, или отдельное живое существо. Для издателя — брошенное в землю зерно. Из которого, при хорошем уходе, может вырасти ветвистое дерево, увешанное золотыми монетами. А может не вырасти ничего. Для магазина книга — прямоугольный раскрашенный предмет из бумаги и картона, который занимает столько-то места на полке, стоит столько-то, приносит столько-то прибыли и ничем не отличается от других подобных предметов. Для читателя книга — снова целый мир или живое существо. Но если автор хорошо знает этот мир, это существо, потому что знакомился с ним постепенно, видел его проступающие контуры с каждым днём всё явственнее, то читатель падает в него, как Алиса в кроличью нору. Наверное, из всех участников этой цепочки больше всех повезло читателю.
— Вы прекрасно осведомлены! — воскликнул Константин Петрович.
— Чтобы понять историю, необходимо пристально вглядываться в современность, — непонятно сказал старик и снова отхлебнул чаю.
Посетитель притих и ещё раз с удовольствием вдохнул запах старых книг. Те, что стояли над головой у букиниста, почему-то пахли печеньем. Казалось, сейчас он возьмёт, не глядя, первый попавшийся томик, обмакнёт в чай и съест. Но этого, конечно, не произошло.
Повисло молчание. Хозяина оно, казалось, совсем не тяготило — здесь, в полуподвале, окруженный своими книгами, он привык молчать. Но деятельный ум коммерческого директора Тринадцатой редакции приказывал ему приступить к делу, ради которого тот сюда пришел. Цианид поглядел вокруг, отыскивая тему для разговора. Опустил руки в карманы. И вытащил — лотерейный билет! Он уж и забыл про него. На прошлой неделе или ещё раньше он получил его на сдачу, как ни пытался взывать к совести кассира, не имеющего права так нагло втюхивать покупателю то, что ему не нужно.
— Мне никогда не везёт в лотерею, — сказал он вслух и повертел в руках блестящий прямоугольник. — Зачем только они мне этот билет подсунули? Вот вы — верите, что я могу хоть что-то выиграть?
Букинист испытующе поглядел на посетителя. Потом взял у него из рук билет, рассмотрел со всех сторон и вернул обратно со словами:
— Верю. Вам должна улыбнуться большая удача. Вот, возьмите монетку и сотрите поскорее защитный слой.
Дрожащей рукой Константин Петрович вцепился в тёплый блестящий пятак ещё советских времён и начал неумело скрести по поверхности билета. Постепенно проступили буквы «Главный выигрыш».
