— Теперь мы точно знаем, кто был лучшим, — констатировал Дмитрий Олегович, презрительно взглянув на Виталика.
— …удивительным образом человеческий ум, желавший зла, а иногда и разрушения мира, удавалось использовать во благо, на поддержание равновесия…
— Всё-таки я угадал с цитатой, — надулся от гордости шемобор. Рядом с ним тут же возник Кастор, погладил по голове, сунул в рот вкусную конфетку, ещё раз погладил по голове — и вернулся на своё место.
— …после смерти этих людей ждало жестокое разочарование, — не обращая внимания на этот цирк, продолжал Трофим Парфёнович. — Но смерть — хорошее мерило всего. Ведь, благодаря этому грандиозному обману, многим шемоборам удавалось ещё при жизни реализоваться так, как они не реализовались бы ни в одной другой области.
— Отличная шутка! — воскликнул Дмитрий Олегович. — Сам бы не смог пошутить лучше! Всю жизнь работать ради денег и чувствовать себя пособником зла. А на выходе оказаться бессребреником, который служит во имя какой-то там искренней радости.
— Сколько сил уходит впустую, — покачал головой Константин Петрович. — Вечные подозрения и опасения. Бойцы и защита. И всё это — обыкновенная игра в солдатики?
— Таковы уж вы, люди. Без этого не поверите в то, что играете по-крупному. Но пришло время для новой игры. Для Третьей организации. Вернее, не пришло ещё. Но мы рискнём, и это будет наилучшее решение нашей задачи. У Третьей организации ещё нет названия — вы сами придумаете его. У неё нет структуры — вы сами почувствуете, как будет лучше. Она не зависит от помощи свыше — да и не будет больше никакого «свыше». Вы — вторая ступень, мы — вторая ступень. Мы будем приходить к вам на помощь, как друзья. Или — обращаться к вам за помощью, как к друзьям. Но находить и исполнять желания вы будете сами. И никто, никто не будет выплачивать вам за это баснословные гонорары.
Смолк голос «верховного экзекутора». Слышно было, как потрескивает в камине огонь.
— Когда-нибудь, в будущем, люди, имеющие особые таланты, сами, без подсказки свыше, будут объединяться в команды и помогать желаниям исполняться, — нарушил молчание Даниил Юрьевич. — И борьба мунгов с шемоборами останется в прошлом.
— Во всяком случае, мы очень на это надеемся, — добавил Кастор. — А пока люди не доросли до такой простой и очевидной мысли, мы создадим Третью организацию искусственно. Ваша команда будет экспериментальной площадкой. Если наши расчеты верны — то у вас всё получится.
— А если не верны и не получится? Тогда — в расход? — жалобно спросил Виталик.
— Зачем же. Распустим организацию. Мунгов раскидаем по разным командам, без права общения. Шемобора отправим вечным подмастерьем к его учителю.
— Подождите, — вдруг осенило Константина Петровича, — но если эта Третья, как вы говорите, организация должна работать сама, без помощи свыше, то мы, значит, переходим на самообеспечение? И если «Мегабук» откажется от нас, то придётся самим искать дополнительные средства к существованию?
— Если откажется — придётся, — отвечал Кастор. — Но ты ведь сделаешь всё, чтобы вашим филиалом по-прежнему дорожили? Вот уж для этого тебе точно не нужна помощь свыше.
— Вы хотите сказать, что я буду работать с мунгами? — дошло до Дмитрия Олеговича. — А не боитесь запускать пиранью в свой игрушечный аквариум?
— А ты не боишься оказаться бок о бок с Бойцами, которые имеют на тебя зуб? — напомнил Кастор.
Шемобор посмотрел на сестёр Гусевых.
— У нас уже другой план! — объявила Марина. — Зачем нам его убивать? Мы его мучить будем.
— Он же, дурак, думал, что он страшное злое зло, которое такое ходит по городам и скупает души, — пояснила Галина. — А оказалось, что его обманули, а он — поверил. Неужели мы откажем себе в удовольствии постоянно напоминать ему об этом?
— Смотрите не надорвитесь, — огрызнулся их бывший враг.
— А что ты думаешь? Можно ли принять шемобора в вашу команду? — Трофим Парфёнович в упор посмотрел на Костю.
— Можно, — не отводя взгляда, ответил тот. — Всё, что было в прошлом, остаётся в прошлом. Третья организация начинается с чистого листа… Но если мунг с шемобором друг другу такие братья, то зачем нужна защита?
— А, защита, — мечтательно улыбнулся Кастор. — Да это вообще чистое искусство. Прекрасное изобретение древних аскетов. Доведённое до совершенства, идеальное. Оно передаётся из поколения поколение, потому что мир многое потеряет, если этот навык уйдёт навсегда.
— Бесполезный навык… — с горечью произнёс Константин Петрович.
— Многие навыки бесполезны. Но далеко не все столь же прекрасны, — утешил его Даниил Юрьевич.
— А как насчёт кровавой сечи? Мы будем одни против всех — против мунгов и шемоборов этого мира? — поинтересовалась Галина. — Будем резать и тех, и других без разбору?
— Вы будете, как выражается наш гостеприимный хозяин, жить невидимой миру жизнью, — пояснил Кастор. — Ни мунги, ни шемоборы, ни кто-либо ещё из живых людей не увидит и не почувствует вашей силы. Вам не нужно будет бороться ни с кем. Война окончена.
— Так, сестрёнка, мы можем сматывать удочки, — констатировала Марина. — Придётся ехать на «Евровидение». Потом вести унылую и предсказуемую жизнь рок-звёзд.
— Написал хит. Продал диск. Напился. Подрался. Попал на деньги и в скандальную хронику. Протрезвел. Написал хит… Тоска! — всхлипнула Галина.
— Вам решать. С вас начинается новая эра. Как скажете, так и будет, — равнодушно отвечал Трофим Парфёнович.
— Мы, конечно, жить хотим. И это. Бороться, чтоб всем радость, — быстро сказала Марина.
— В знак чего сдаём оружие! — добавила Галина. И вытянула откуда-то из рукава свой смертоносный зонтик. Бросила его на пол. Следом полетел убийственный маникюрный набор. За ним — портативный складной тесак. Галина не отставала: вскоре на полу высилась целая гора невинных с виду вещиц, превращённых хитроумными бабками в грозное оружие.
— Вот спасибо, милые, — поклонился букинист. — Верю, что всё это добро как-нибудь пригодится мне в хозяйстве. В крайнем случае в металлолом сдам.
— А если мы не справимся? — осторожно спросил Шурик. — С нами-то понятно, а как же ваши планы?
— Отложим ещё лет на пятьдесят, до подходящего случая, — спокойно сказал Кастор. — У нас ещё много времени, но чем раньше начнётся эксперимент…
— А что будет с Машей? — вдруг спросил Константин Петрович. — Она сейчас не с нами, но она — одна из нас.
— Проворонил ты свою Машу, — ухмыльнулся букинист. — Теперь она будет работать у меня, а это получше ваших детских игрищ в тайные организации. В последнее время я совсем перестал верить в людей. И люди — естественно — всё чаще подтверждают это. Но Маша — она другая. Она — человек, в которого веришь.
— Ну да. Она — такой человек, — грустно кивнул Константин Петрович.
