"Это я-то дырка! - злопамятно думал он. - Ну, Веселуха, погоди, узнаешь ты у меня".
Ах, ночь петербургская, осенняя ночь! Листья слетают, сумерки тают, птицы кричат и витают. Грибами пахнет, сыростью постельной да банной одурью похмельной, в потемках приглядной. Бледные лица во тьме, как рубахи, груди волнуются, как море, в землю впивается горький ливень, сбивает с деревьев листья. Очень просто в такую ночь некоторые выпускают душу полетать - а она и не возвращается... держите крепче, закусывайте, жгите свечи.
Ах, ночь петербургская - печальная ночь. Прочь, ступай прочь!
Глава 2: С прибором
Нева созрела, налилась
Все возвышалась в ней вода
Бежала, спела и вилась
Рвала и мыла горы льда
Крошились брызги под мостом
И капли-росы били в дом
Поверх всего разлился пар
Засыпал снег
Тугие косы
Стыл поток
Рукавчик треснул и потек
И затопил пологий брег
А мы стояли на мосту,
Который выгибался над водой,
Разлитой вправо, влево на версту,
Под низкой тучей и звездой,
А справа крепость высока, красна
Стояла третий век - зубцы и завитушки,
Нам в ноябре невидима весна,
И только легкий запах стружки
Приносило к нам с залива
Третий век тут пахнет эдак,
Может, твой дворянский предок,
Угодивший несчастливо
В эту крепость, чуял тоже
Этот запах, запах нови,
Он был шишка и вельможа,
В жилах пламенныя крови.
Нева играет и шипит,
Она сравнительно чиста,
И ею, словно пивом "Пит",
Мы упиваемся с моста,
А Питер строит, мастерит
И жизнь нелегкая проста.
В осенних думах восседал Ян Веселуха на столе с ногами, держа в руке бокал молодого Божоле. В кресле скрутился калачиком господин Лукин, рассчитывая, сколько будет стоить аренда самого дешевого помещения. На полу, среди раскиданных цацек и болтов, сидел растерянный Рябинин и крутил носом.
- В чем дело? - спросил Веселуха.
- Кристалла нет, - объяснил Рябинин.
Кристалл для прибора был - главнейшее дело. Без него можно было и не заморачиваться.
- Что, на весь Питер ни одного кристалла фторида лития? - не поверил Веселуха. - Что-то ты мне голову морочишь. Не может быть.
- Нету, нету, - отозвался Лукин из кресла. - Я весь город обегал. Ни на рынке, ни в супермаркете - нет. Даже в частных коллекциях нет. Увы.
И они уныло поникли головами. Веселуха прислушался к завыванию ветра, всмотрелся в осенний сумрак за окном, и подумал: "В такой день хорошо играть свадьбы и заключать контракты". Плакать же в такой день совершенно ненужно и даже вредно: Нева может выйти из берегов. Веселуха вскочил со стола, взял длинную веревку, намотал ее на пояс и призвал:
- За мной.
Навстречу ветру ехали они, по набережной и через мост; Петропавловская крепость встала перед ними огромным хищным зубом; служитель пустил их внутрь, и они молча, только отдыхиваясь, дошли до самого верха. Дальше лестницы не было, и балки кончились.
- Если друг оказался вдруг, - сказал Веселуха, стягивая пояс веревкой. - Первый я, за мной Рябинин, Лукин третий.
Шпиль был мокрый и скользкий, он сужался. Несмотря на дикий ветер, с подветренной стороны на Веселуху село три стойких комарихи и пили кровь. Болото внизу колыхалось и вздымалось, гнулись травы, зрели решения, ехали машины. На булыжной площади стояли, взявшись за руки, дети Рябинина, глядя вверх.
- Я наверху! - крикнул Веселуха, перекрывая гул ветра. - Начинаем!
- Пошел! - крикнул Рябинин Лукину.
Трое отлипли от шпиля, и на истошном ветру завопили в три голоса на всю Россию:
- НУЖНЫ КРИСТАЛЛЫ ФТОРИДА ЛИТИЯ!
Вздохнули - и по новой:
- НУЖНЫ КРИСТАЛЛЫ ФТОРИДА ЛИТИЯ!!
На три голоса, за скользкий шпиль цепляясь, голову запрокидывая:
- НУЖНЫ КРИСТАЛЛЫ ФТОРИДА ЛИТИЯ!!!
Но не давала ответа Россия на запрос их неистовый и серьезный. То ли не было у нее кристаллов фторида лития, так нужных для дифракционной решетки нового прибора, то ли просто занималась она своим делом. И Рябинин повис на своей веревке, сокрушенно цыкая зубом, а Лукин пнул шпиль носком ботинка, а дети Рябинина внизу сели, взявшись за руки, на булыжник, - но не сдался Ян Веселуха. Он мотнул головой и заорал один - злобно и вдохновенно:
- Эй, вы! Срань болотная! Ишаки отвязные! Это ваш последний шанс продать ваши хреновы никому не нужные кристаллы фторида лития! Если я и соглашаюсь купить их у вас, то только из сожаления к вам, потому что больше дураков вы не найдете! Я жду три секунды и слезаю!
И вот тогда где-то всколыхнулись верхи бурьяна, забулькало болото, и раздался голос - слабенький и вроде женский:
- Ну бяритя, бяритя! приезжайтя! так и быть, прададим! есть у нас адин кристалл, мы им агурцы саленыи придавливаям!..
- Мы должны говорить не о том, что нужно нам, - понял Веселуха, - а о том, что нужно нашему партнеру.
Лукин только головой покачал: Ян Владиславович удивительно быстро делал выводы.
- А теперь нам нужен кредит доверия, - сказал Веселуха. - Ты, Лукин, лично - что можешь предложить? Ничего? Тогда - зачем мы тебя держим?..
- Не так скоро, - сказал Лукин, вытряхивая комаров из ушей. - Есть у меня одна затейка... Только не удивляйтесь и не мешайте мне.
- Глупо, - пожал плечами Веселуха. - Кто и зачем будет тебе мешать, если ты принесешь нам деньги?
- А если это беззаконие? - вмешался Рябинин, враждебно глядя на Лукина.
"Разделяй и властвуй, - подумал Веселуха, - совок и жулик в товарищах".
- Если беззаконие, - сурово сказал он вслух, - тогда... деньги отберем, а тебя, Лукин, сдадим в ментовку.
Надушенный и одетый в хорошее пальто, Лукин стоял посередине Сенной площади, поигрывая золотой цепочкой. На цепочке, проносясь у него над головой и навевая крылами сон и мрак, носилась над городом гигантская моль, огромная и серая - страшная.
- Дамы и господа, - вещал Лукин без выражения, - объявляется скупка зимних вещей на прокорм гигантской моли. Данный вид потребляет в день: шуб норковых шесть единиц, полушубков овчинных десять единиц, шапок-ушанок мужских семьдесят пять единиц...
