— Как называется твоя песня? — очень серьезно спросил художник.
— «Лошадь и заяц».
— Что ж, начинай! — приказал художник и что-то пометил в блокноте.
— У зайца длинные у-у- …
— Обожди немножко, — остановил его художник. — У меня карандаш сломался. Подожди, я его заточу.
Художник снял правый ботинок и стал точить карандаш, стряхивая в него стружку. Все дубы наблюдали издалека, с явным восхищением. Наконец, Царь-дуб сказал.
— Ну, спасибо тебе, гость. Весьма признателен тебе за то, что ты хранишь чистоту нашего леса!
Однако художник равнодушно ответил:
— Вовсе нет. Я потом из этой стружки уксус приготовлю.
[21]
Даже самого Царь-дуба покоробило от такого ответа, он отвернулся смущенно, все остальные дубы тоже печально поникли, а луна побелела.
Художник закончил точить карандаш, встал и весело приказал.
— Ну, начинай.
Дубок зашелестел, свет луны снова стал голубым и прозрачным, да и у Царя улучшилось настроение — он довольно засопел.
Молодой дуб выпятил грудь и начал с самого начала.
У зайца длинные, уши…
Но не длинней, чем у лошади.
— О! Здорово! А-ха-ха, а-ха-ха, — все засмеялись и зааплодировали.
— Первая награда, серебряная медаль, — громко выкрикнул художник, делая пометки в своем блокноте.
— А моя песня называется «Песня лисицы».
Тут вперед вышел второй дубок. Луна засветилась зеленоватым оттенком.
— Начинай.
Лисица, кон-кон, маленькая лисица
Опалила свой хвост, лунным светом…
— О! Молодец! А-ха-ха, а-ха-ха.
— Вторая награда, золотая медаль.
— А теперь мой черед. Моя песня называется «Песня кошки».
— Начинай.
Дикая кошечка, мяу-мяу, мур-мур.
Деревенская кошечка, вау-ау, мур-мур.
— О! Здорово придумано! Аа-ха-ха, а-ха-ха.
— Третья награда, ртутная медаль. Эй, большие дубы, вы тоже давайте. Что вы мешкаете, — нахмурился художник.
Вперед вышел дубок побольше.
— У меня «Песня грецкого ореха».
— Давай. Всех прошу тишины.
Дуб запел:
Листва грецкого ореха зеленая и золотая
Шелестит на ветру, суй-суй-суй.
Листва грецкого ореха, словно зеленые веера тэнгу
[22]
Трепещет на ветру, бараран-бараран-бараран.
Листва грецкого ореха, зеленая и золотая,
Шелестит на ветру, сан-сан-сан.
Какой чудесный тенор. Здорово! Ва-а!
— Четвертая награда — никелевая медаль.
— А я спою про чагу — кресло для маленьких обезьянок.
— Начинай.
Дуб подбоченился и запел:
Маленькая обезьянка, маленькая обезьянка,
Твое кресло намокло.
Ну и туман, поссян, поссян, поссян.
Твое кресло подгнило.
— Какой чудесный тенор! Прекрасный тенор! Молодец! Молодец! Ва-а!
— Пятая награда — цинковая медаль.
— А моя песня про шапку, — сказал тот самый дуб, что стоял третьим при входе в лес.
— Хорошо. Начинай.
Желтая шапка цвета куркумы, кан-кара-кан-но-кан.
Красная шапка, кан-кара-кан-но-кан.
— Здорово! Супер! Ва-а!
— Я награждаю тебя фальшивой медалью.
И тут Сэйсаку, который спокойно слушал до этого момента, вдруг закричал.
— Что это! Это нечестно! Ты украл чужую песню!
— Молчать, недостойный! Не тебе здесь рот открывать, — с раздражением крикнул Царь.
— Я просто назвал воровство воровством. А если будете мне дерзить, то завтра приду с топором и всех порублю!
— Какая дерзость! Ничтожество!
— Дождетесь вы у меня. Вот куплю завтра два сё саке леснику Тоскэ…
— А почему мне не купишь?
— А зачем тебе покупать.
— Купи!
— Незачем.
— Хватит, хватит! Ворованная песня, вот и медаль вручаю фальшивую. И не стоит устраивать базар. Ну, кто следующий? Выходите, выходите.
Луна стала такой синей и прозрачной, что казалось, видно озерное дно.
— Я спою песню про Сэйсаку, — сказал еще один молодой крепкий дуб и вышел вперед.
— А это еще к чему, — Сэйсаку сжал кулаки и хотел выскочить вперед, однако художник остановил его.
— Подожди. Не факт, что песня будет обидной. Ладно, начинай.
Покачивая ногой, дуб запел:
Сэйсаку, нарядившись в форму младшего капрала,
Направился в поля, собрал много винограда.
— Я закончил, пусть теперь кто-нибудь продолжит.
— Хо-хо, ха-ха, — деревья захохотали, словно по ним ураган прошелся.
— Седьмая награда — свинцовая медаль.
— А я спою продолжение, — с этими словами выскочил ещё один дуб, стоявший рядом с запевалой.
— Хорошо, начинай.
Дуб мельком бросил взгляд на Сэйсаку, издевательски усмехнулся, а затем вновь принял серьезный вид и запел:
Сэйсаку выжал виноград,
Добавил сахара
И разлил в бутылки.
— А теперь пусть следующий продолжит.
— Хо, хо, хо, — дубы засмеялись над Сэйсаку, издавая странные звуки, будто в их ветвях ветер гулял. Сэйсаку хотел выскочить вперед, у него руки чесались задать дубам жару, однако художник преградил ему путь.
