Джованни посмотрел туда, но не увидел ничего, кроме белого дыма, который совсем не был похож на то, о чем говорил Кампанелла. Вдруг ему стало невыразимо одиноко, он рассеянно посмотрел в окно. На другом берегу реки стояли рядом два телеграфных столба с красными поперечинами, будто держались за руки.
— Кампанелла, мы едем вместе! — С этими словами Джованни обернулся, но на том месте, где сидел его друг, было пусто, лишь мерцал темный бархат сидения.
Джованни подскочил, как ужаленный, высунулся из окна, чтобы никто в вагоне не слышал его, и стал, колотя себя в грудь, кричать и рыдать во весь голос. Ему показалось, что все вокруг него почернело.
Джованни открыл глаза. Наверное, он так устал, что заснул прямо в траве на холме. В груди горел непонятный жар, а по щекам текли ледяные слезы.
Джованни подскочил, словно пружина. Город светился, как и прежде, бесчисленными огоньками, однако их свет теперь казался ярче, чем раньше. Млечный Путь — Серебряная река, по которой он путешествовал во сне, — был еще слабо виден над черным горизонтом, особенно на юге, а справа ярко сверкала красная звезда Скорпиона. Никаких перемен в расположении созвездий на небе видно не было.
Джованни, что было мочи, побежал вниз по холму. Он беспокоился о маме, которая еще не ужинала и ждала его дома. Он бежал сквозь черный сосновый бор, обогнул белую изгородь пастбища, пока не очутился перед входом в черный коровник. Видимо, хозяин вернулся домой, потому что теперь там стояла телега с двумя бочками.
— Добрый вечер! — крикнул Джованни.
— Сейчас!
Вышел мужчина в белых широких брюках и сказал:
— Что вам угодно?
— Сегодня нам не доставили молока.
— А, простите, пожалуйста.
Мужчина поспешно удалился вглубь дома, принес бутылку с молоком и передал ее Джованни.
— Прошу прощения. Сегодня после обеда я по рассеянности забыл закрыть калитку, и теленочек сразу подошел к корове и высосал половину.
Он засмеялся.
— Спасибо. Мне пора.
— Простите, пожалуйста!
— Ничего.
Джованни вышел из коровника, придерживая обеими ладонями бутылку с еще теплым молоком.
Некоторое время он шел по кварталу, обсаженному деревьями, затем вышел на большую улицу и через несколько минут оказался на перекрестке. Справа в конце улицы у моста, там, куда ушел пускать по воде фонарики Кампанелла с приятелями, он увидел пожарную вышку, смутно вырисовывающуюся на фоне ночного неба.
На углу перекрестка и перед магазином стояли женщины. Собравшись групками человек по семь, они тихонько переговаривались, посматривая в сторону моста. Сам мост был ярко освещен.
Джованни внезапно почувствовал холод в груди.
— Что случилось? — спросил он, чуть не сорвавшись на крик.
— Мальчик упал в воду, — сказал какой-то человек, а все остальные сразу же повернулись к Джованни.
Джованни кинулся бежать к мосту. Там было столько народу, что и речки не разглядеть.
Среди них стоял даже полицейский в белой форме. Джованни кубарем скатился с моста вниз к реке.
Вдоль берега реки, возле самой воды беспокойно прыгали вверх-вниз огоньки фонарей. На темной насыпи на противоположном берегу тоже двигались несколько огней. Между берегами с чуть слышным журчанием медленно текла серая река, по которой уже не плыл ни один фонарик.
В низовье реки на песчаной косе стояла черная толпа. Джованни быстро побежал в ту сторону. Вдруг он заметил Марсо, которого видел недавно в компании Кампанеллы. Марсо подбежал к нему и сказал:
— Джованни, Кампанелла упал в воду.
— Как это случилось? Когда? — спросил Джованни.
— Дзанэлли стоял в лодке и пускал по течению фонарик. Лодка закачалась, и он упал в воду. Кампанелла сразу прыгнул за ним и подтолкнул Дзанэлли к лодке. Като подхватил Дзанэлли. А Кампанелла исчез.
— Но его ведь ищут!
— Да, все быстро собрались. Отец Кампанеллы тоже здесь. Но никак не найдут. Дзанэлли отвели домой.
Джованни пошел туда, где собрались остальные. Отец Кампанеллы был бледен, острый подбородок выдавался вперед. Он неподвижно стоял в своем черном костюме в толпе студентов и других жителей города, глядя на карманные часы.
Все пристально смотрели на реку. Никто не произносил ни слова. У Джованни сильно-сильно дрожали ноги.
Было лишь видно, как пульсирует свет от ацетиленовых фонарей
[143]
да как блестит рябь на поверхности черной воды.
Ниже по течению отражался огромный Млечный Путь.
Джованни не мог отделаться от чувства, что Кампанелла сейчас там, в каком-то его уголке.
Все так надеялись, что вот-вот из воды появится Кампанелла и скажет: «Ну, я наплавался», или выяснится, что он ждет помощи на какой-нибудь отмели, о которой никто не знает. Но тут отец Кампанеллы решительно сказал:
— Все кончено. Уже сорок пять минут прошло.
Джованни подбежал к профессору и остановился перед ним. Ему хотелось сказать, что он знает, куда отправился Кампанелла, что они с ним путешествовали вместе. Но у него сдавило горло, и он не смог сказать ни слова. Профессор внимательно посмотрел на него, видно подумал, что Джованни подошел поздороваться.
— Вы ведь Джованни? Спасибо, что пришли, — вежливо сказал профессор.
Джованни поклонился и ничего ответил.
— Ваш отец уже вернулся? — спросил профессор, крепко сжимая в руке часы.
— Еще нет, — ответил Джованни, слегка покачав головой.
— Как же так? Еще позавчера я получил от него очень хорошее письмо. Он ведь должен приехать сегодня. Может, судно задержалось… Приходите ко мне домой после школы вместе с. товарищами.
С этими словами профессор опять перевел взгляд на реку, в которой отражался Млечный Путь.
Сердце Джованни переполняли разные чувства. Он молча отошел в сторону и со всех ног бросился бежать по берегу реки к городу. Он хотел поскорее принести маме молока и рассказать ей о скором возвращении папы.
ГОСЮ-ВИОЛОНЧЕЛИСТ
[144]
Госю играл на виолончели в городском синематографе. Его считали не слишком хорошим музыкантом. И не потому, что он был таким уж скверным виолончелистом, просто он был самым слабым среди остальных оркестрантов, и его постоянно ругал дирижер.
Как-то раз оркестранты, сев полукругом, репетировали Шестую симфонию,
[145]
которую должны были исполнить на предстоящем городском вечере.
