— В Москве ты была бы рядом каждый день!
— Ну да, а через год я бы тебе надоела, и ты меня бросил. Я бы осталась одна в чужом городе. Думаешь, я с мамой об этом не разговаривала? Она ответила: «Поезжай, но в случае чего домой можешь не возвращаться. Поматросит и бросит».
— Чушь!
— Чушь, не чушь, что об этом говорить… Я с ним сплю, как ты не можешь понять?! И самое кошмарное, что вы мне оба нравитесь, — это ужас какой-то! В твой последний приезд я хотела тебе все сказать, но увидела тебя — и не смогла. Подумала: пусть на прощание все будет, как раньше. И еще я поняла, что могу спать с вами обоими, поочередно…
— Да ты просто стерва! Дрянь!
— Пусть так, называй, как хочешь, но я не могу тебя обманывать.
— Ты уже обманула. И как обманула!
— Я знаю, знаю и понимаю, что тебе нужна другая, постарше, более образованная. С тобой мы наравне только в постели, а так я тебе словно чужая, нам не о чем говорить, все, что меня волнует, тебе неинтересно.
— И что же именно?
— Не цепляйся к словам. Ты все прекрасно понимаешь. Мы разные люди. И если раньше перед встречей с тобой у меня сердце от волнения готово было выскочить из груди, то сейчас этого нет. Осталось что-то на донышке, но только чуть-чуть…
— Я знаю, как это называется. С глаз долой — из сердца вон.
— Пусть так. Ты, как всегда, прав. Ты никогда не ошибаешься, да? Ты педант, у тебя все по расписанию, по полочкам, а я так не могу.
— Ага. Захотелось юного романтичного длинноволосика.
— Пусть так. Мне с такими проще.
— Все бабы — бляди.
— Да не все… Пусть в твоей жизни я буду последней в таком роде. Ты еще найдешь свое счастье.
— Пустые, пустые, глупые бабские отмазки!
— Знаешь, я желаю, чтобы все у тебя в будущем было хорошо. И о тебе я буду помнить только хорошее. Прощай.
— Как все просто!
— Да не просто! Не просто! Я рыдаю каждый день, но нужно как-то выходить из этой ситуации! Мне что, руки на себя наложить? Вам что — обоим будет легче?
— Да пошла ты… Коза гребаная… — ответил Николай и бросил трубку.
Раньше проявлений мазохизма он за собой не замечал, но сейчас ему захотелось, чтобы она перезвонила. В последний раз услышать ее голос! Но телефон молчал…
Николай долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, наконец, провалился в беспокойный сон.
Все последующие дни он провел в постоянном самоедстве. Мысли, крутящиеся в голове, сводились к одному: он — дурак, сам виноват, что связался с малолеткой. Восемнадцатилетний организм — молодой, растущий, трахаться нужно каждый день, желательно по нескольку раз, природа требует выполнять репродуктивную функцию, а не сидеть у окна в ожидании любимого, ушедшего в крестовый поход. На том и остановился.
На работу Николай стал приходить раньше всех, уходить — позже. Руководство удивлялось его работоспособности. В кафешке на первом этаже он часто сталкивался с обаятельной толстушкой из соседнего крыла офисного здания, строившей ему глазки. Вскоре он с ней переспал. Девушка старалась, была горячей, как кипяток, раньше она бы ему понравилась, но не сейчас. Мало того, ему с большим трудом удалось доказать ей свою мужскую состоятельность.
По вечерам Николай сидел дома в одиночестве, курил, тупо переключая кнопки пульта телевизора и перескакивая с канала на канал. На новогоднем корпоративе он напился и выложил все своему коллеге по работе. Тот поделился с другими сотрудниками, и все кинулись его «спасать». За четыре дня в разных компаниях Николая познакомили с четырьмя «временно свободными девушками». Самой симпатичной и вменяемой оказалась некая Тина — белокожая блондинка, поначалу напугавшая его показной сексуальностью и красными «вампирскими» ногтями нереальной длины.
Так как он вовремя не позаботился о месте встречи Нового года, праздник Николай отмечал вместе с родителями и родственниками. Смотреть дебильные телепередачи не хотелось, напиться в тесном семейном кругу было нельзя, его охватила жуткая тоска. На кухне тайком он хлопнул водки и стал звонить в Питер Ане, Анечке, девочке, золотцу, красотулечке. Понятное дело, трубку никто не брал. Около часа ночи в квартиру с поздравлениями ввалилась компания друзей Николая. Не долго думая, они прихватили его и увезли веселиться. В машине он оказался рядом с Тиной.
В клубе, явно выпив лишнего, он много и сбивчиво что-то ей рассказывал, она внимательно его слушала и часто-часто восклицала: «Ой!», «Не может быть!», «Неужели!» Он решил, что Тина — единственный человек, который его понимает. Целоваться они принялись прямо за столом, продолжили у него дома. Свои ощущения оценить он верно не мог, так как каждый вечер вместе с толпой друзей отправлялся на очередные танцульки, а утром опохмелялся. У Тины то ли стерлась, то ли стала заедать в банкоматах пластиковая банковская карточка, и она попросила у него «наличных» взаймы.
Праздники вскоре кончились, наступили рабочие будни. Редкие встречи с Тиной не приносили радости, она была нормальной девушкой, но не более того. Ему же хотелось сердечного взрыва, как с Анной, но куда там! К тому же Тина каждый раз клянчила у него денег, Николаю это надоело — хотелось равных отношений. С Тиной пришлось расстаться.
Шло время, и Николай вдруг понял, что не надо пытаться стереть воспоминания об Анне новой пассией. Пока любовь жива, Анна всегда будет эталоном, и все остальные женщины будут ей проигрывать.
Постепенно он стал успокаиваться, записался в фитнес-клуб, чуть ли не каждый день плавал в бассейне.
Однажды, выйдя из клуба на морозный воздух, Николай подумал: «Боже, как хорошо!» — холодное зимнее солнце слепит глаза, под ногами скрипит снежок, дышится легко и свободно. Сжимавшая сердце ледяная рука наконец разжалась. Тяжелая, ужасная, мешающая существовать любовь оставила его. Она испарилась, исчезла, растаяла как ночной кошмар. Впереди была длинная и счастливая жизнь.
Юность прошла. Он стал взрослым.
Лето после дембеля
Первые восемнадцать лет своей жизни Андрей прожил в маленьком городке Зарайске Московской области. Оттуда и ушел в армию. Служба тяжелой не была, и если не брать в расчет совсем уж мелочи, время пролетело быстро. Вернувшись, неделю выпивал, гулял, отрывался. Когда хмельная пелена, наконец, схлынула с глаз и он смог трезво осмотреться вокруг, понял, что в этом убогом городишке, среди гор грязного мусора, ларьков, гаражей, хрущевок, заплеванных тротуаров, сломанных скамеек делать ему абсолютно нечего. Почти все его школьные друзья подались в охранники или менты. Исключение — работа в автосервисе. Девушки чаще всего оказывались за прилавком. По вечерам в маленьких дворах собирались небольшие компашки, пили пиво, водку. Ребята постарше на личных тачках музыкой приманивали девчонок. Андрей понял, что надо ехать в Москву. Она вроде бы рядом, но в то же время так далеко!
