Как-то спьяну Олег послал Лиде эсэмэску. Ответ пришел немедленно, причем прописными буквами, то ли таким образом она пыталась придать дополнительный вес своим словам, то ли, что скорее всего, такой была настройка в мобильном. Со временем это стало ежевечерним развлечением. Он в основном писал, что скучает, ее ответы были более разнообразны, но все равно сводились к одному: «DOBRY VECHER, MOYA RADOST! PUST YA TEBE SEGODNYA PRISNUS! POETOMU BESPOCOYNOY NOCHI! NEJNO CELUU! VEZDE!..» Или «MNE TEBYA NE HVATAET. SOSKUCHILAS! BESUMNO HOCHU TEBYA. CELUU!» «ZASYPAU I PROSYPAUS S MYSLYAMI O TEBE! HOCHETSA CELOVAT I OBNIMAT TEBYA VEZDE. AH! HOCHU TEBYA BESUMNO!..»
Олег стал подумывать о том, чтобы слетать в Лондон на пару дней — виза-то ставилась полугодовая, — какие проблемы? Поделился мыслями с одним товарищем, тот ответил:
— Да ты, дружок, поди, влюбился. Конечно, надо лететь. При твоей увлеченности работой скоро сам сухариком станешь. Отдыхать нужно почаще!
Он позвонил Лиде, сказал, что скоро приедет, спросил, когда для нее удобнее это сделать? Она ответила — приезжай, когда сможешь, все равно что-нибудь придумаем.
Чтобы не ставить ее в неудобное положение, через турагентство он заказал гостиницу недалеко от Лидиной и забронировал билеты. Пытался ей сообщить эту радостную весть по телефону — она сослалась на занятость, предложила перезвонить сама. Через несколько часов пришла эсэмэска: «OLEJEK, RADOST MOYA, YA BY TEBYA OCHEN HOTELA UVIDET, NO PARNU, KOTORY SEICHAS SO MNOY, ETO NE OCHEN PONRAVITSA… CELUU NEJNONEJNO…»
«Вот бабы, — удивленно подумал Олег, — и когда только успевают?..» Чувствовалась какая-то уязвленность, разочарование. С другой стороны — ну что это за роман с полетами через всю Европу? Оторви и выбрось.
Через два года он со своей девушкой Светой случайно оказался в Клайпеде. Низкие цены, высокие сосны, свежайший воздух, вкуснейшие копченые свиные уши и приличное пиво поразили его. Как-то вечером они сидели на террасе пригородного ресторана — несколько этажей, музыка, отель рядом — просто чудо, пили пиво. Олег рассказал о своем приключении в Лондоне. Света посмеялась и назвала его кобелем, потом взяла обещание отправиться в Англию вместе. Вспомнились слова Джулиана Барнса: «Обманете вы себя или скажете чистую правду, если станете утверждать, что главные события вашей жизни были связаны, скорее, со сладостным замиранием сердца, нежели с каталогом сексуальных контактов, пусть даже число им тысяча три?»
Джулиан — конечно же с замиранием сердца.
Прощай, Лида.
А, впрочем, все, что ни делается, к лучшему…
Очки и линзы
В «Оптике» на Арсенальной улице девочки работали посменно — парами по два дня. Сегодня трудились Оля и Альбина. Мастер дольше пяти вечера не задерживался, и сразу после этого времени поток клиентов шел на убыль. Днем посетители могли проверить зрение, выбрать очки, заказать линзы, а вечером что? Да ничего. Только изредка звенел на входе колокольчик, извещая, что забрел очередной зевака посмотреть на оправы в витрине за стеклом («ух ты!») и на ценники под ними («фу ты!»).
Оля — стройная высокая девушка с выразительным взглядом и гладко зачесанными назад длинными волосами — училась на заочном. Хотела перевестись на очный и свое пребывание в «Оптике» рассматривала как временное. Альбина нигде не училась, просто работала, все какие-никакие деньги. Рыжеволосая, вся была как огонь: взгляд — огонь, движения — огонь, ну и цвет волос соответственно…
Когда клиентов было мало и стояла хорошая погода, они по очереди выбегали на крыльцо покурить. Но нынешний март был странным для Воронежа — до сих пор лежал снег, днем температура была плюсовая, шел дождь вперемешку с мокрым снегом, к вечеру столбик термометра опускался ниже нуля, и следы на снегу, оставленные бодрыми пешеходами, превращались в обледенелые ямки под названием «эй, прохожий, давай-ка, сломай ногу». Воронеж — не Москва, гастарбайтеров здесь не бывает, ну и понятно, что лед счищать некому. Да ладно, скоро апрель, само растает. В сумерках появлялся холодный пронизывающий ветер, так что черт с ним, с курением, лучше поболтать — кто из подружек с кем, когда. Можно еще полистать журнал или обсудить какую-нибудь телепередачу — темы всегда найдутся.
Однажды звякнул колокольчик и в помещение ввалился мокрый гражданин, которого Оля сразу окрестила «несуразный», а Альбина — «блин, ходят тут всякие». Вид посетитель и правда имел странноватый: на нем был пуховик, здорово под дождем намокший, но расстегнутый нараспашку. Под ним угадывался серый костюм, рубашка была с ярким галстуком, но обулся гражданин зачем-то в белые кроссовки с красными полосками («Белые! Это в такую-то грязищу!» — мелькнула мысль у Альбины), а на затылке чудом держалась, явно не по размеру, красная мокрая спортивная шапочка с огромной черной эмблемой «Nike» («Восемьдесят рублей, городской рынок», — подумала Оля).
Гражданин был то ли выпивший, то ли с похмелья, выглядел он явно возбужденно и говорил слишком быстро. Альбина и Оля таких клиентов не любили и всегда старались побыстрее от них отделаться.
— Здрасьте! — с порога прокричал странный человек.
— Здравствуйте. Что вы хотите? — строго спросила Альбина.
— Э-э, линзы… Линзы одноразовые, тьфу ты, однодневные. Минус два семьдесят пять, какие-нибудь «Джонсон и Джонсон» есть?
— Сейчас посмотрим, — ответила Оля и стала выдвигать полочки шкафа. — Вам сколько пар?
— Одну!
— Одну? — усмехнулась Альбина. — И надолго же вам их хватит?
— Да мне перебиться на вечер, — затараторил гражданин. — Завтра у офиса куплю такие, знаете, на месяц.
— На месяц и у нас есть, — заметила Оля.
— Ага! — торжествующе засмеялся покупатель. — А сколько они у вас стоят?
— Сейчас посмотрю по базе. — Оля взглянула на монитор. — Четыреста восемьдесят рублей.
— Ну вот. А там — триста!
— Велика разница, — пробормотала Альбина. — Шестьдесят рублей за однодневные, будьте добры. И постарайтесь без сдачи.
— Пожалуйста, пожалуйста, — заспешил гражданин и, порывшись по всем карманам, вынул несколько мятых десятирублевок. — Хотя, — неожиданно заметил он, — линзы — это издевательство над глазами. Это ковыряние пальцами под веками, растворы, капли… Уж если выпала судьба родиться очкариком, надо носить очки.
— Тут я с вами согласна, — произнесла Оля. — А что же не носите? Вон у нас какой выбор. — И она указала на стеллажи.
— Эх, да разве это очки, — протянул посетитель.
Альбина чуть не подпрыгнула от возмущения:
— Да? У вас есть лучше?
— В том-то и дело, что нету! Злой рок витает надо мной! Вот уж последние были! Оправа — безободковые Girard-Perregaux, линзы — минус два семьдесят пять, левая с цилиндриком — у меня астигматизм — наклон шестьдесят градусов, правая — наклон сто двадцать пять градусов, французские, серый фотохром, антиблик, антинапыление… Но двадцать седьмого декабря на предновогоднем корпоративе выпил я лишнего, а когда приехал домой, выяснил, что забыл ключи на рабочем столе. Неважное состояние организма не позволяло совершить обратный путь, и я прилег на лестнице, чтобы собраться с силами. А очки, понимаете, вещь хрупкая, и потому положил я их не в карман, а на подоконник. Через пару часов, когда необходимые силы накопились и я проснулся, очки обнаружены не были — видимо, проходившие мимо соседи приметили так нужную им в хозяйстве вещь — ну, дужками там землю в цветочных горшках ковырять или еще что — русский народ сообразительный. Так я своих Girard-Perregaux и лишился. Но что я клевещу именно на русских — простой люд, знаете ли, он везде одинаков. В апреле две тысячи пятого года довелось мне пребывать в отеле Hilton, что в городе Антверпене, стране Бельгии. Выполнив так называемые «дела», мы с коллегой немного выпили, и я заснул. А проснувшись, решил, что парочка крошечных бутылочек виски из мини-бара не смогут полностью вернуть мне бодрость и свежесть, поэтому я решил навестить своего товарища по командировке, жившего этажом ниже. Отель был устроен по-дурацки, и до лифта нужно было топать аж в другой конец коридора. С координацией же у меня был непорядок, поэтому я решил наплевать на изыски неизвестного мне архитектора и спуститься по лестнице через так называемый «пожарный выход» — дверь была рядом с моим номером. Обуться, несмотря на все усилия, мне не удалось — пластиковые ложки не очень помогают, — поэтому я просто накинул куртку, нацепил на нос Rodenstock из белого золота и был готов спуститься на один этаж.
