Когда санитары взяли ее под руки, она с укором и презрением бросила столпившимся на лестничной клетке соседям:
– И возложат на тебя узы, и свяжут тебя ими, и не будешь ходить среди них. Ибо дом их мятежный…
И от здоровенного санитара внятно получила под ребро.
– Поедем-поедем, – мгновенно сдалась Тамара Васильевна. – Везите в свою санаторию.
Ее провели по лестничной клетке во двор, и там, прямо перед посадкой в карету, Тамара Васильевна предупредила Нинку Глазырину: «Ой, будет тебе гостинец. Вспомнишь ты меня, когда будет поздно!»
Нинка интеллигентно опустила глаза, как будто не к ней обращен был бабкин укор…
По дороге Тамара Васильевна опомнилась и жалобно спросила фельдшерицу: «А что же сыночек мой маленький? Как же он? Как же? Нельзя его одного-то оставлять. Нельзя! Он ведь и помереть может…»
– Чего? – встрепенулась медичка. – Сынок? Сынка тебе потом привезем.
– И не одного, а штук десять! – загоготал санитар.
Глава шестнадцатая
«Зеленая комната»
«Строго секретно.
В штаб ВВС.
24 июня
Время – 15.00
Сегодня рано утром в двух километрах от части со стороны Озерска часовыми наблюдалось яркое свечение. Его источник находился строго на юго-восток от складов с ракетным вооружением. Свечение продолжалось в течение 7 минут и затем резко прекратилось. Было отмечено, как в небо ушла яркая точка, похожая на осветительную ракету.
Лейтенант П.Кротов
Сверено с рапортом дежурного.
Начальник в/ч 25840 полковник
Г.Шершень».
1
Дорога бежала мимо гаражей из белого силикатного кирпича. Уродливые постройки заполонили большую серо-черную площадь. Их полукольцом обступили жилые дома и массивные башни гидролизного завода.
На одном из подъемов автострады Николай увидел крыши этих гаражей, то ли застеленные толем, то ли залитые гудроном: на некоторых лежали покрышки, ящики и еще какой-то заветный хлам. За гаражами высокой стеной поднималась земляная гряда. По ней шла железная дорога. Там лениво двигался бесконечный товарный состав, закрывая вагонами, будто гигантской шторой, еще свободный край неба.
Вскоре автомобиль остановился на окраине у металлических зеленых ворот. За ними оказалось здание с огромным куполом с белыми и красными вертикальными полосами. Виднелся и суетливо вращающийся чашеобразный локатор.
– Что это за место? – спросил Николай.
– Что за место? – Полковник насторожился и ответил не сразу. – Обыкновенная метеостанция. Не слышал, что про нее говорят?
– Нет. А зачем вам? – Ко всему происходящему Николай относился с подозрением.
– Зачем? – задумался полковник и тут же пояснил: – Вдруг у нас какая-то утечка. Тогда могут быть неприятности. И большие. Нам они ни к чему.
– Неприятности?
– Да, неприятности. Их ведь никто не хочет. Нам придется усилить охрану или эвакуировать все, что тут есть. А не хотелось бы. Здесь очень хорошая новая система сигнализации. Может, ты заметил рядом с метеостанцией небольшой щитовой домик. Это обычный дом только с виду, а на самом деле – пункт наблюдения спецназа ВВС. Это их зона ответственности… Но неприятности – это еще не самое страшное. Самое страшное – это ревизия.
– Ревизия?
– Ревизия-то нам совсем ни к чему. Много мороки и ноль результатов – я полагаю. Мы боимся не ревизии как таковой – у нас не было и нет никаких нарушений. Возня может нарушить естественный ход событий, и причинно-следственная связь уже станет другой. То, что мы изучаем, – тонкая материя.
Полковник повторил еще раз шепотом с каким-то проникновенным чувством: «Тонкая материя!»
Они молчали еще с минуту. Шершень не решался выходить из автомобиля, было видно – решение привезти сюда Николая далось не просто. Военный все еще колебался.
– Как видишь, если ничего не знать, то это обычная метеостанция, каких тысячи, – продолжал он, рассматривая профиль Николая. – Подземные секции уже с семьдесят девятого года принадлежали нам.
– Нам? Это кому?
– Нам. Разведке ВВС, – полковник вновь замолчал и после продолжительной и тягучей паузы стал вдруг убеждать Николая: – Тебе стоит это увидеть, прежде чем пройти сеанс ретро-гипноза. Предполагаю – зрелище может расстроить и шокировать. Это-то естественно, конечно. Но если тебя не посвятить во все это, вряд ли ты поймешь смыл всего, что происходит теперь с тобой.
2
Словно глазок в броне БТРа, в воротах метеостанции приоткрылась щель, а в ней блеснули глаза.
– Это я, Эдик, с гостем, – по-домашнему сказал полковник. Ворота приоткрылись – за ними стоял человек в форме, по цвету похожей на форму милиции, но с более отчетливым серым оттенком. В руках охранник держал массивное помповое ружье. Картинно отступив на шаг, он пропустил их внутрь.
– Следуйте за мной, – сказал охранник и для убедительности передернул затвор.
Страж метеостанции шел впереди гостей, держа перед собой ружье в боевой готовности. У входа в здание он остановился и, обернувшись, кивком указал Николаю на дверь.
Над ней вспыхнула и стала нервно пульсировать красная надпись: «вход». Никелированная дверь автоматически открылась.
Они зашли в бронированную проходную. За толстым пуленепробиваемым стеклом в иллюминаторе сидел еще один охранник. Прямо над окошком горело предупреждение: «Вход на территорию в камуфляжной форме строго запрещен».
Николай с подозрением взглянул на нее, а потом на полковника.
– Метеостанция считается объектом гражданской авиации. Здесь всё убеждает в этом, – пояснил Шершень, – поэтому там и милиционер. Хотя он, как ты уже понял, на самом деле спецназовец. Приходится хитрить. Это понятно. Хотя в наше время врагом может оказаться любой.
Полковник просунул металлический жетон в прорезь в нижней части иллюминатора. Получив пропуск, охранник бесстрастно положил его на полочку в зеленый пластмассовый контейнер и нажал кнопку на столе: высокий металлический турникет медленно открылся.
Но Шершень задержался и попросил:
– Валера, дай мне ключи и от первого, и от второго, и третьего уровня.
– И от «Зеленой комнаты» тоже? – удивился охранник и подозрительно зыркнул на Николая.
– Да, тоже, – подтвердил полковник и добавил доверительно: – Я выписал пропуск на Махолакиса и Вебера. Они будут уже через час. Оба стали такие нервные в эти три дня.
– Это понятно, – бесстрастно согласился охранник и снова зыркнул на Николая.
– А мне непонятно, ведь именно я за все отвечаю, а их капризы сбивают рабочий ритм, – пожаловался Шершень.
