Тем не менее молва сразу же нарекла его опасным человеком, а его эксперименты по поиску эликсира жизни — дьявольскими. Эликсир жизни он все-таки создал, и этот препарат — концентрат из костей животных, крови и других дистиллированных жидкостей, хранящийся в железных колбах, — получил название «масло Диппеля». Жизнь оно не продляло, но являлось мощным стимулятором мышц.
О последнем прототипе мы можем говорить с уверенностью. О Диппеле рассказал чете Шелли один из братьев Гримм — Якоб, когда супруги путешествовали по Рейну.
Русский Франкенштейн имел не менее амбициозные планы, чем его заморские коллеги, но мечтал не о создании отвратительного монстра, а об идеальной обезьяне, точнее, о необычном существе, полученном искусственным способом и способным занять на лестнице дарвиновской эволюции свободный промежуток между человеком и человекообразными.
Нашего «Франкенштейна» звали Илья Иванович Иванов. Он был уверен, что однажды его час пробьет и мир облетит сенсационная весть. Но путь к предполагаемой славе пролегал через парадные подъезды советской бюрократии.
Один из них располагался в доме на Чистопрудном бульваре. Перед входом висела заклейменная советским гербом медная доска с надписью «Народный комиссариат просвещения». 24 декабря 1924 года здесь, в Наркомпросе, произошло странное событие. Когда очередное 53-е заседание президиума Государственного ученого совета близилось к концу и многих уже клонило в сон после занудных вопросов, связанных с утверждением производственного плана научно-художественной секции и дискуссией по поводу принуждения Отделами народного образования покупать с их складов книги, запрещенные ГУСом, на трибуну поднялся бородатый, лохматый математик Отто Юльевич Шмидт. Он прочитал собравшимся докладную записку некоего профессора Иванова об искусственном скрещивании человека с обезьяной. Члены ГУСа слегка оторопели от необычного демарша. Они видели много экспериментов за бурные годы Советской власти, однако подобный опыт и для них был экстраординарным. Но все же, задумавшись о глубоком естественнонаучном значении предстоящего опыта, президиум постановил: «Поручить научно-технической секции ГУСа для проработки данного вопроса образовать комиссию из биологов и врачей»1. Это, конечно, было ни два ни полтора. И товарищ Иванов, автор докладной записки, приступил к составлению новых писем на имя народного комиссара просвещения Луначарского и других советских чиновников.
Илья Иванович не был похож ни на сумасшедшего, ни на афериста, решившего погреть руки на наивных материалистах. Внешне он чрезвычайно напоминал сказочного доктора Айболита, несущего исцеление больным зверушкам. Он действительно искал средства от некоторых заразных болезней домашнего скота, но, кроме того, много лет профессор Иванов занимался искусственным оплодотворением животных методом зоотехнии. Благодаря успехам в этой области он стал чрезвычайно авторитетным специалистом, его признавали даже в Европе. А в России академик Иван Павлов считал его эксперименты по гибридизации животных весьма перспективными. На открытиях Иванова и сегодня держится мировая наука выращивания и разведения домашнего скота. Но ученому было мало лавров зоотехника. Он был честолюбив и ради научного познания готов был совершить фантастический шаг.
Его ранняя биография напоминает методично выстроенную карьеру целеустремленного трудоголика-педанта. Как и Оскар Фогт, Иванов был ровесником Ленина. Илья Иванович родился в Курской губернии в 1870 году в небольшом городке Щигры. В 26 лет он уже закончил Харьковский университет и определил свое главное увлечение жизни — изучение роли половых желез в процессе оплодотворения млекопитающих. Первые шаги в науке Иванов начал в Институте экспериментальной медицины. Он изучал метод искусственного осеменения животных, открытый итальянским ученым Лацаро Спалланцани в 1780 году. Более ста лет эта техника находилась без движения, но молодой и амбициозный ученый Иванов взялся за разработку метода искусственного осеменения животных и весьма преуспел в этом.
Склонный к поиску, ученый много колесил по Европе. В начале века Иванов очутился в Париже, в Институте Пастера. Там в лаборатории русского ученого Ильи Мечникова велись исследования секретов придаточных половых желез, выяснялось их значение в процессе оплодотворения животных. В те времена австриец Штейнах и французы Камус и Глей провели опыты по удалению этих желез у морских свинок и кроликов. Ученые считали, что роль этих органов в оплодотворении решающая, так как после операции самцы не могли оплодотворить самок. Иванов же выяснил истинную причину бесплодия — сперматозоиды просто не попадали в половые органы женских особей.
Вернувшись в Россию, Илья Иванович предлагает расширить практику применения искусственного осеменения в России, где сохранялась острая нужда в быстром росте поголовья племенного скота. Иванову удалось открыть опытные хозяйства и познакомить животноводов с техникой прогрессивного метода. В 1908 году при поддержке академика Павлова Иванов организовал физиологическое отделение Лаборатории ветеринарного управления в Санкт-Петербурге. Илье Ивановичу предложили встать и во главе Ветеринарной лаборатории Министерства внутренних дел. МВД нуждалось в породистых лошадях и быстром увеличении их поголовья. А вскоре и барон Фальц-Фейн приглашает ученого продолжить опыты по акклиматизации и гибридизации на знаменитой ферме «Аскания-Нова». Здесь открылась станция экспериментальной зоотехники, филиал столичной лаборатории Иванова. В степях Таврической губернии были успешно одомашнены и акклиматизированы африканские антилопы коба. Их стадо свободно паслось на здешних лугах, подобно домашнему скоту. Но главные открытия Иванов совершил в области зоотехнии. Ученый писал: «Искусственное осеменение, как показали мои опыты, может быть с успехом проведено даже в том случае, когда получить от самца его семенную жидкость невозможно или ввиду его крайней дикости и силы, или ввиду трудностей, связанных с его поимкой живым. В этом случае самец может быть подстрелен и затем кастрирован; естественная семенная жидкость может быть заменена искусственной спермой — взвесью семенных клеток в той или иной среде, благоприятной для жизни сперматозоидов. В этом случае из придатков семенных желез берется сперматозоидная масса, разбавляется тем или иным раствором и впрыскивается обычным путем в вагину или шейку матки самки. Если после кастрации, проведенной стерильно, семенные железы сохраняются также в условиях стерильности при температуре близкой к 0, то сперматозоиды сохраняют свою подвижность и функциональность в течение нескольких дней — до 7–8. Таким образом, путем искусственного осеменения можно вызвать зачатие от отца, который к моменту осеменения не только уже умер, но и вообще больше не существует в природе. Так, например, семенные клетки домашних животных, сохранявшиеся вышеуказанным способом и использованные для осеменения, могут вызвать зачатие тогда, когда самец, выработавший эти семенные клетки, уже был съеден»2.
Отношения с владельцем экзотической фермы «Аскания-Нова» бароном Фальц-Фейном толком не складывались. Аристократ отличался заносчивым характером и высокомерием, а эти качества, как казалось Иванову, не способствовали успеху дела. Илья Иванович решил расстаться с фермой и посвятить себя только проблемам искусственного осеменения, прежде всего гибридизации. Она сулила еще невиданные перспективы. Достаточно было обладать необходимой научной информацией и смелой фантазией, как тут же открывался путь к созданию биологических драконов, сочетавших в себе качества разных животных. Природа представлялась Иванову в виде детского конструктора, обладающего неограниченными возможностями для человека с дерзкими мечтами.
