Публика собралась мелкая, случайная. Московская звездная тусовка проигнорировала презентацию. „Дальневосточная“ и „люберецкая“ братва, штатные московские шлюхи, случайная столичная молодежь. Под занавес пришел Бари Алибасов без группы „На-На“. Были два депутата Государственной думы в оранжевых кепках, которые почему-то каждые две-три минуты приветствовали публику нацистским жестом.
Больше всего презентация фильма привлекла журналистов. Бал правили папарацци – репортеры желтых московских газет, среди которых были четыре телевизионные камеры из Киева. Режиссер фильма „Юлия“ по кличке Саша (кстати, подозрительно схож с персонажем фильма карликом Вовой) охотно раздавал интервью журналистам. По ходу дела он угощался алкоголем, и напился вусмерть, не дождавшись оваций. Как писал Ярослав Гашек в знаменитом „Швейке“ – „в атмосфере продажной любви и клубов дыма в воздухе витал древний лозунг: „после нас – хоть потоп!“
Александр Филатов, главный герой вечера, пришел в сопровождении четырех верзил-охранников. Шею российского законодателя „обнимал“ оранжевый шарф. Именинник давал бесконечные интервью, снимался с голыми официантками и московскими порнозвездами.
Филатов сказал: „Представляете, в фильме „Юлия“ все герои разговаривают на украинском языке. Я заставил актеров выучить украинский язык. Это же мечта всех людей во Львове. Это первый российский фильм, где актеры разговаривают на языке Тараса Шевченко. Фильм политкорректный, положительный, все снятое не противоречит российскому законодательству“.
После этого Филатов попросил „всех малолетних детей и всех, кому меньше шестнадцати лет, выйти из зала“. В центре внимания пьяной публики была, естественно, „актриса“ Елена Бонд (Юлия) и „актер“ Ален Мелик-Григорян (Миша). Елена – костлявая и тощая женщина с усталым лицом и косой на голове – была облачена в черное платье с огромным вырезом, который достигал бедер. Ален оказался совсем не Делоном, а был всего лишь толстым, лысым и явно закомплексованным человечком из провинциального городка Иджеван.
Перед началом фильма в зрительный зал ворвались братки, которым было приказано проследить, чтобы не было пиратских записей. Организаторы больше всего боялись, что их шедевр скопируют без их согласия.
Впрочем, демонстрации фильма и не было. Зрители видели „нечто“ без титров, без начала и конца, длившееся от силы минут шесть. Затем жаждущим откровенных сцен бесконечно крутили один и тот же рекламный ролик, который давно гуляет по российскому и украинскому Интернету.
После долгожданных томлений в зале погас свет. По экрану забегали герои фильма Миша и Юля в неглиже. Актеры начали разговаривать на „украинском“. Естественно, говорили только о своем друге, депутате Государственной думы Александре Филатове. Бесхитростные диалоги были приблизительно такого содержания:
– Миша, де ты е?
– Юля, моя дорога! Я знаю дэпутата Филатова. Вин мой друг! Вин хороший, вэсэлый парень. Я с ним буду зустричатысь. Мы з ным робымо бизнэс.
Затем Юля встала на колени перед Мишей и – закатив глаза:
– Миша, щас тоби сподобаеться!
Мише сподобалось. Как герой низкопробной порнухи, он закатывал глаза к потолку и сладостно стонал.
– Видчуваю энэргэтыку Майдана, – заколдованно повторял Миша.
После пяти минут мелькания на экране „пятой точки“ актрисы и массивных бедер актера на сцену выскочили три пигалицы группы „Мин нет“ и стали петь про „оранжевое море“ и „оранжевого верблюда“.
Больше народ так ничего и не увидел. Какой сюжет фильма, какой жанр шедевра, сколько времени длится эпопея – все осталось за кадром. Хотя, по словам Филатова, „фильм уже продан в двадцать три страны мира, особенно японцам понравился!“»
Глава 46
Просто сказать, что фильм имел феноменальный успех, значило бы не сказать ничего. Вложенные в него средства окупились многократно. Он отодвинул на задний план полнометражные и куда более дорогие ленты и неофициально стал кинособытием года. О нем очень много говорили и писали. Украинские и грузинские кинематографисты тут же заявили, что они снимут фильмы возмездия про российских политиков в таком же духе, однако не учли одного – кто их станет смотреть в России? По этой причине, наверное, их громкие заявления так и не воплотились в реальность.
Филатов грелся в лучах славы. Она и раньше не обходила его стороной, но теперь стала воистину всенародной.
Правда, для проформы пришлось на заседании фракции в Думе извиниться перед Юлией, но на популярности фильма и его личной это никак не сказалось.
Они с Лебедовым были отомщены.
– Ты думаешь, она что-нибудь поняла? – спросил Лебедов при встрече.
– Сомневаюсь, – ответил Филатов. – Такие, как она, понимают лишь одно – нужно любой ценой достичь поставленной цели. Остальное для них не имеет значения.
– И какая у нее цель, по-твоему, сейчас?
– Да ты и сам знаешь. Она видит перед собой бесхозную страну и намерена ее взять.
– Но у страны есть хозяин, – возразил Лебедов.
– Не хозяин – хозяева. Их много, и они раздроблены, а значит, слабы. Единого же настоящего хозяина нет.
– Получится ли у нее?
– Посмотрим. Украинские политики по энергичности сравнивают ее с атомной бомбой. Так что может получиться вполне.
Глава 47
Юлия откинулась на спинку кресла и взглянула на часы. Рабочий день закончился, можно было расслабиться. Она нажала кнопку звонка. Высокая дверь распахнулась, и в кабинет, неслышно ступая по ковру, зашел ее помощник Вадим, стройный, хорошо сложенный парень в черном костюме. У него было скуластое остроносое лицо и гладко зачесанные назад черные волосы.
– Вызывали, пани Юлия? – спросил он.
– Да. Диск привезли?
– Привезли, еще днем.
– Так чего же ты молчишь?
– У вас были люди.
– Неси сюда.
Он вышел и через минуту вернулся с конвертом из плотной коричневой бумаги в руке. Осторожно положил на ее огромный стол. Юлия покосилась на конверт, но не прикоснулась к нему.
– Ты смотрел? – подозрительно спросила она.
– Нет.
– Точно?
– Ей-бо, присей-бо! – по-деревенски побожился Вадим. – Он запечатанный, сами взгляните.
– Ладно, – смягчилась Юлия, – можешь идти. Когда Вадим вышел, Юлия разорвала конверт и достала из него пластиковую коробку с компакт-диском. Сняла целлофановую упаковку, скомкала, бросила в урну. Задумчиво повертела в руках коробку. Кровь стучала в висках. «Спокойно, – сказала она себе, – это фигня, к тебе никакого отношения не имеющая».
На коробке было написано: «Политико-эротический фильм „Юлия“. Депутат Александр Филатов представляет». Ниже в оранжевых тонах была изображена со спины заходящая в море женщина топлес с круглой косой на голове. Юлия непроизвольно подняла руку и потрогала точно такую же косу у себя. Ей захотелось отстегнуть ее и положить в ящик стола, но она сдержалась. Еще совсем недавно эта коса сослужила ей хорошую службу – благодаря ей она стала повсеместно и безошибочно узнаваемой. Юлия считала ее самой удачной находкой своих имиджмейкеров. Теперь оказалось, что это не совсем так. «Ну что ж, – подумала она, – у всего есть свои положительные и отрицательные стороны. Но не менять же имидж из-за этого поганого фильма. К тому же это было бы смешно. Тогда все увидели бы, что я испугалась, что мне неприятно. Лучше проигнорировать».
