— Ну… с Россией.
— С Россией — ничего, пусть себе здравствует. А вот с теми, кто такой бардак устроил… — я мрачно усмехнулась, — я бы с удовольствием разобралась, будь у меня такая возможность.
Горшенин помолчал несколько долгих секунд. Я за это время успела выстроить несколько вариантов того, что на данный момент происходило у него в голове. Затем он растроганно сказал:
— Надеюсь, попозже у нас обязательно будет возможность подробнее поговорить на эту тему.
Игорь Викторович на весь остаток пути погрузился в какие-то свои потаенные думы, а я, периодически поглядывая на легкую улыбку, блуждавшую на его губах, провела экспресс-анализ только что состоявшейся беседы, в результате которого пришла к выводу, что дорога к горшенинскому сердцу, можно сказать, найдена.
Глава 4
Запоминать дорогу к кафе я даже и не пыталась. Более того, в окно машины посматривала лишь время от времени, да и то больше для того, чтобы у Горшенина не возникло впечатления, что Волгоград мне тоже совершенно до лампочки. Смысла в том, чтобы запоминать путь от каждого пункта А к каждому пункту В в городе, было мало, зато для памяти лишняя нагрузка. Садиться за руль сама я в ближайшие дни не собиралась, а таксисту или частному «извозчику», проезд на котором традиционно обходится значительно дешевле, достаточно было сообщить название интересующего объекта и примерное место его расположения, если название не являлось известным настолько, чтобы при одном его упоминании каждый встречный и поперечный с готовностью кивал головой.
Поэтому пристальное внимание окружающему городскому пейзажу я уделила только тогда, когда Горшенин торжественно возвестил, что мы прибыли на место.
— Это здорово, — сказала я с энтузиазмом, — а то уже что-то и вправду аппетит разыгрался.
— Сейчас мы его усмирим достойной пищей, — улыбнулся Горшенин и острым взглядом быстро окинул салон. — Так, я ничего не забыл? Ага, вы позволите?
Он потянулся и взял визитку Козлова, которую я положила на приборную доску в надежде, что про нее-то как раз Горшенин не вспомнит. К сожалению, вспомнил. Визитка отправилась на положенное ей место в кармане горшенинского пиджака, а я машинально повторила номера указанных на ней телефонов.
Выйдя из машины — опять же самостоятельно, что не прошло незамеченным моим спутником, но на этот раз оставило его уже почти равнодушным, — я с наслаждением потянулась, огляделась по сторонам и сказала как бы самой себе:
— Ничего не узнаю, надо же. Я прожила в этом городе полтора года, если не больше, но даже не помню, где именно наш дом находился. Хотя за столько лет многое, наверное, переменилось. Это какой же район?
— Вот тут недалеко филиал «Экономбанка» находится, — охотно пояснил Горшенин. — А вот там, видите, чуть в стороне — кинотеатр «Космос». Кино там сейчас, правда, не показывают, зато устроили неплохой ночной клуб и казино. Хотя о чем это я? — опомнился он. — «Экономбанка» во времена вашего здесь пребывания, конечно же, еще и в проекте не было. Кинотеатр, правда, был, только назывался он… Как же он назывался…
Уставившись в одну точку, он страдальчески наморщил лоб.
— Да черт с ним, с кинотеатром, — великодушно прекратила я его мучения. — Кушать хочется. Где ваше хваленое кафе?
Игорь Викторович оторопело поморгал, тряхнул головой.
— Да, действительно, черт с ним, с кинотеатром. Какая, в самом деле, разница. Идемте, нам сюда. — Он подхватил меня под локоток, направляя в нужную сторону. — А как вы, Ниночка, из Хабаровска в Волгограде оказались? Ваш батюшка, что же, тоже военным человеком был?
— Вполне возможно. — Довольно бесцеремонно я высвободила локоть из цепкого горшенинского захвата, полностью проигнорировав недовольную мину, которую он при этом состроил. — Батюшку своего я, к сожалению, не помню и вообще знать не знаю. Знала бы, обязательно нашла бы и высказала все, что я о нем и таких, как он, думаю. А в Волгограде оказалась благодаря мамочке, которая страсть как любила путешествовать. Половину нашей необъятной Родины за полтора десятка лет исколесила. Ну и я, понятное дело, вместе с ней. Куда же меня девать было.
— Вы говорите о матери в прошедшем времени, — осторожно заметил Горшенин.
— Не о ней, а о ее любви к путешествиям. Любовь к отчиму, после того как они поженились, быстро перевесила. Правда, не очень надолго, всего-то на несколько лет. Все это время после свадьбы они жили в Рязани, родном городе отчима. Но не так давно куда-то переехали, понятия не имею, куда именно. Уверена, это мамочкина работа. Наверное, в нас обеих по капле цыганской крови бродит и спокойно на одном месте жить не дает. «Каменный цветок», — прочла я вслух название заведения, занимавшего отдельно стоящее и, похоже, специально выстроенное здание с причудливыми, кажется, действительно каменными завитками на стенах и высокой остроконечной крыше. — Название многообещающее, хотя и не оригинальное.
— Название от старого кафе осталось, — пояснил Горшенин. — А вы что же, отношения с родственниками не поддерживаете?
Сделав предельно стремительный рывок вперед, он распахнул передо мной дверь кафе, произнеся «прошу вас», чрезвычайно довольный, что на этот раз все же сумел опередить меня и воздать должное правилам этикета. Вовремя вспомнив, что быть знакомой с оными правилами чести не имею, во всяком случае, в полном их объеме, я покосилась на его ногу и подумала, что надо будет проявить естественное любопытство и поинтересоваться, что и при каких обстоятельствах с ней стряслось, а потом недовольно буркнула:
— Не стоило так утруждать себя. У меня у самой, между прочим, руки имеются.
Лицо Игоря Викторовича страдальчески искривилось. Мои манеры определенно наносили чувствительные удары по самолюбию этого эстетствующего интеллигента.
Что поделаешь, господин Горшенин, нас, прапорщиц, в университетах не обучавшихся и с молоком матери интеллигентность, увы, не впитавших ввиду полного отсутствия таковой, вот так сразу в один день не перекуешь. Не такие мы мягкотелые и податливые чужому влиянию девицы. Изящество телодвижений, легковесность слов и утонченность манер — все это не для нас, многоуважаемый Игорь Викторович. Зарубите себе это на своем интеллигентском, хотя и со следами давнишнего перелома носу и сделайте соответствующие выводы. Потому как я обязана вести себя таким образом, что, ежели вам вздумается проверить правдивость моей легенды — а я уверена, что вы уже испытываете жгучее желание это сделать, — то в образе Нинки Тимофеевой, который в результате проверки перед вами предстанет, вы должны иметь возможность легко узнать вашу новую знакомую Ниночку, хотя и слегка остепенившуюся.
— Близких отношений со своими драгоценными родственничками поддерживать не вижу смысла. Иногда мы перезваниваемся, а новые адреса друг друга узнаем через мамину сестру, мою тетку, — продолжала я посвящать Горшенина в некоторые подробности жизни Ниночки Тимофеевой, пока мы снимали верхнюю одежду. — У мамочки с некоторых пор своя жизнь, а у меня — своя. На этом я решила пока остановиться. Что это мы все обо мне да обо мне, пора бы уж и о Горшенине поговорить. Игорь Викторович, однако, придерживался на этот счет совершенно иного мнения. Стоило мне замолчать, как он сразу задал следующий вопрос, даже, я бы сказала, чересчур «сразу»:
