— Сам не знаю, — ответил я. — Просто я очень устал.
Я танцевал все лучше и лучше. Руки уже совсем не дрожали.
— Вы хорошо танцуете, — заметила она.
— Так почему же «Гибралтар»? — снова спросил я.
— Потому что. А вам случалось бывать на Гибралтаре?
Внезапно в нашем разговоре появилась какая-то простота.
— Да нет, не случалось, — ответил я. Продолжила она не сразу.
— Я рада, — проговорила она наконец, — что встретила вас.
Мы снова улыбнулись друг другу.
— Он очень красивый, Гибралтар, — заметила она. — О нем обычно говорят, что это одна из самых важных стратегических точек в мире, но никогда не говорят, как он красив. Там с одной стороны Средиземное море, а с другой Атлантический океан. Это совсем разные вещи.
— Понятно. Неужели такие уж разные?
— Совсем разные. Там есть африканский берег, он очень красивый, такое плоскогорье, которое отвесно падает прямо в море.
— Вы часто проплывали через Гибралтар?
— Да, часто.
— Сколько раз?
— Наверное, раз шестнадцать. А испанский берег, с другой стороны, вот он выглядит совсем не так сурово.
— Но это вряд ли только потому, что он такой красивый…
— Нет, не только, — ответила она.
Должно быть, она сочла, что наше знакомство не стоит того, чтобы рассказывать мне о настоящих причинах.
— Это из-за нее вы так много пили за обедом?
— Да, из-за нее, и потом, сам не знаю, просто из-за жизни.
Танец подошел к концу. Мы все трое снова оказались вместе за столиком.
— Ну что, ты довольна? — обратилась она к Карле. — Ты очень хорошо танцуешь.
— А ведь я не привыкла, — ответила Карла. Она посмотрела на Карлу.
— Мне жаль уезжать отсюда, — заметила она.
— Но вы же вернетесь назад, — сказала Карла. Она закурила сигарету. Рассеянно смотрела куда-то в пустоту.
— Кто знает, — проговорила она. — Если и вернусь, то только чтобы снова увидеться с тобой, посмотреть, счастлива ли ты, вышла ли замуж.
— Ну, я еще слишком молода, мне еще рано, — ответила Карла. — Не стоит возвращаться только ради этого.
— Вы уплываете? — спросил я.
— Да, завтра вечером, — ответила она.
Я вспомнил, что говорил мне Эоло: эта женщина не из привередливых.
— А вы не могли бы на денек задержаться?
Она опустила глаза и извиняющимся тоном проговорила:
— Это трудно. А вы, вы надолго собираетесь остаться в Рокке?
— Пока не знаю, похоже, довольно надолго.
Зазвучал новый танец. Карла опять пошла танцевать.
— Можем потанцевать, — предложил я, — пока.
— Пока что?
— Пока вы еще здесь.
Она не ответила.
— Расскажите мне про свою яхту, — попросил я, — про «Гибралтар».
— Эта история не про яхту.
— Знаю, мне говорили, что эта история связана с мужчиной. Он что, был с Гибралтара, что ли?
— Нет. На самом деле он был ниоткуда. Может, — добавила она, — мне все-таки удастся отложить отъезд до послезавтра.
И что же это я себе такое вообразил? Ведь говорил же мне Эоло, что в море она, видимо, вполне обходится своими матросами. Рука моя больше не дрожала, и ощущение ее тела в моих объятиях больше не грозило лишить меня чувств.
— И что, вы теперь больше не живете вместе с этим мужчиной?
— Нет.
— Вы его бросили?
— Нет, это он меня бросил. — Потом, понизив голос, добавила: — Ладно, пусть будет послезавтра.
— А от кого это зависит?
— От меня.
— И что, у вас такое жесткое расписание?
— Ничего не поделаешь, приходится, — ответила она, потом улыбнулась и пояснила: — Хотя бы из-за приливов и отливов.
— Да, конечно, — согласился я, — особенно в Средиземном море.
Она рассмеялась.
— Да, — подтвердила она, — особенно в Средиземном море.
Я думал о мужчине, который бросил эту женщину. Я ничего не понимал. И больше ничего не говорил.
— А вы, почему вы бросили эту женщину? — едва слышно спросила она.
— Я ведь уже говорил вам, без всяких определенных причин.
— Но все равно, — возразила она, — в таких вещах всегда ведь бывают какие-то причины.
— Я не любил ее. Я никогда ее не любил.
Танец снова закончился. Карла вернулась и села за столик. Ей было очень жарко.
— Мне, правда, очень грустно, — призналась, — что вы уезжаете.
Похоже, она все время только об этом и думала, должно быть, не забывала об этом, даже когда танцевала.
— Я тебя очень люблю, — сказала она Карле.
Окинула меня каким-то молниеносным взглядом, потом снова повернулась к Карле. А я все думал и думал о мужчине, который бросил эту женщину.
— Ты должна выйти замуж, — сказала она, — не бери пример со своих сестер. Выходи поскорее замуж, и чем быстрей, тем лучше, а там будет видно. Ты не должна вот так состариться.
Карла о чем-то задумалась и залилась краской.
— Отец говорит, это не так-то просто, — проговорила она, — выйти замуж, а выбрать — это, должно быть, еще трудней.
Она тоже зарделась, совсем чуть-чуть, наверное, только я это и заметил, потом едва слышно проговорила:
— Послушай, главное — это чтобы ты сама его выбрала. А уж потом, когда по-настоящему захочешь, тебе останется только добиваться своего, и все.
— Ой, нет, что вы, — сказала Карла, — у меня ни за что не получится.
— Получится, вот увидишь, — заверила она.
— У меня в горле пересохло, — заметил я, — пойду принесу что-нибудь выпить.
Сходил в бар и принес три стакана кьянти. Когда вернулся, Карла уже снова ушла танцевать. Я выпил и ее кьянти.
— Пошли еще потанцуем, — предложил я.
— Вы так любите танцевать? — поинтересовалась она.
Потом встала с явным сожалением. По-моему, ей было бы приятней поговорить.
— Зачем это, — спросил я ее, — вам понадобилось надо мной издеваться?
— Да я вовсе над вами не издеваюсь, — возразила она. — С чего вы взяли?
Она удивилась. Хорошо, пусть хотя бы одна ночь, подумал я. И тогда впервые, спасибо кьянти, я решился чуть покрепче прижать ее к себе.
— Не надо на меня сердиться, — попросила она. Поезд уже больше не мчался в кромешной тьме моего сознания. Я хотел ее. Желание это пришло откуда-то издалека, из каких-то совсем заброшенных уголков моего тела и моей памяти.
