Постоял возле книжного шкафа, посмотрел на часы, повернулся и пошел к телевизору. По первому каналу шло повторение российского боевика из будней милиции. Все милиционеры кроме одного были энциклопедистами и глубокими психологами. Свои шутки они оттачивали на том одном, который по сценарию демонстрировал недоумка. Боевик закончился, начался фильм об архитектуре африканского города, засыпанного по самые крыши песком. Название города он пропустил, но понял, что речь идет о средневековье, когда город был еще не засыпан песком, а, напротив, кругом цвели цветники и били освежающие струи многочисленных фонтанов. Струи напомнили ему кое-что, и он отправился в туалет. Из туалета прошел в ванную, вымыл руки, критически рассмотрел себя в зеркале, поковырял прыщ на щеке, сбрызнул его одеколоном и вернулся к телевизору. Выключил его и стал тупо разглядывать книжный шкаф.
Нет, читать ему уже давно не хотелось, да и прочитано все было не по разу. Просто разглядывал, и вдруг взгляд ухватил уголок письма, засунутого между книг. Он вытащил письмо. Оно было от двоюродной сестры, пришло месяца два назад, она спрашивала, как лечить ее болезнь, поскольку знала, что он внимательно следит за медицинскими новостями. Просила срочно ответить. Самое время написать ответ. Он начал подробно писать сестре о лечении, потом подробности ему наскучили, и он закончил письмо, скомкав всякие пожелания и приветы в одном абзаце. Поискал конверт. В папке для конвертов было пусто. Он злобно выругался. Поискал свой блокнот для записей неотложных дел. Последняя запись, датированная концом прошлого месяца, требовала от него сдать анализ мочи. Он пожал плечами: зачем ему этот анализ, он не помнил. Не помнил также, сдавал он этот анализ или нет. Подумав немного, отступив от предыдущей записи, он занес в блокнот напоминание купить завтра же конверт с маркой и отправить сестре письмо.
Он полистал блокнот. Какие-то дела были зачеркнуты, некоторые так и оставались невыполненными. Один лист занимала фамилия Цукинин, и в скобках помечено «любовник». Тупо просидел полчаса над этой надписью. Любовник с огородной фамилией! Поднялся, встряхнулся, осмотрелся. Подошел к книжному шкафу. Подумал, что если бы его кто видел, решил бы, что его тянет к шкафу как сомнамбулу. Посмотрел на часы, время тянулось медленно. Вдруг вспомнил: это в прошлом году в санатории Колька Цукинин рассказал про любовника, как тот висит на карнизе десятого этажа и молит бога о спасении. Погоди, ну, пришел муж, любовник с испугу прыгает в окно, и чего же там смешного. А ведь хохотали как сумасшедшие. Опять пошел на кухню, опять сделал растворимый кофе, подумал, что от этого кофе у него будет изжога и сердцебиение. Налил в чашку немного молока. Прошествовал с кофе в кабинет. Сел, поглядывая на книжный шкаф, и медленно мелкими глотками выцедил кофе. Посмотрел на наручные часы, посмотрел на стенные. Время они показывали одно и то же.
Решительно подошел к шкафу, решительно вытащил том Оскара Уайльда, достал из глубины бутылку, налил в опустевшую чашку водку почти до краев и выпил.
Субботний день принимал осмысленные очертания.
Сад наслаждений
– Придется избавиться от моральных стереотипов, от заповедей, от естественных для вас норм поведения.
– Не понял. Не велика ли цена прогулки по вашему саду?
– Не велика. Истинное наслаждение несовместимо с моральными запретами.
– Чепуха. Как это несовместимо?
– Для примера, сексуальное наслаждение. Придется отбросить заповедь «Не возжелай жены ближнего своего».
– Не смешите меня. Что, разве секс с собственной женой не приносит удовольствия?
– Это вы меня смешите. В саду наслаждений возможно любое, самое утонченное развлечение с любой понравившейся вам женщиной.
– Ладно. Я и не держусь за этот моральный устой.
– И от остальных тоже придется отказаться.
– От всех? От некоторых можно отказаться без напряжения. Не воровать! Я никогда и не воровал. Просто не думал об этом. И уж никак не могу себе представить наслаждения от воровства. Залезть в чужую квартиру, шарить в белье в поисках денег. Тьфу!
– О, не говорите. И не вспоминайте банальную квартирную кражу. Близость опасности, выброс адреналина, предвкушение обладания вожделенным предметом. Весь этот букет наслаждений знаком клептоманам.
– Вы находите серьезные доводы. Придется мне расстаться и с этим запретом.
– Как и с другими, дорогой мой, как и с другими. Фактически вы их никогда и не придерживались. В саду наслаждений не действует ни одна заповедь. Точнее, действуют их противоположности. Наслаждение от пиршественных излишков, от виртуозного вранья, от мести. Вот, кстати, вам пример глубочайшего наслаждения. Иосиф Виссарионович испытывал потрясающее удовольствие, тщательно продумывая и приводя в исполнение планы мести. Впрочем, вы, вероятно, много читали об этих его развлечениях.
– Да. Больше того, я сам мысленно расправлялся со своими обидчиками. И даже в мечтах, представляя муки обидчиков, испытывал определенное удовлетворение. Но возникает важный вопрос: если я испытываю наслаждение, наблюдая агонию моего врага, то что испытывает мой враг, наслаждаясь местью мне. Нет ли здесь казуса, то есть столкновения интересов.
– Хороший вопрос. В саду наслаждений каждый испытывает свое глубокое наслаждение. Обычная логика в нашем саду не применима. Конечно, я имею в виду только тех, кто допущен в сад наслаждений. А это удается далеко не каждому.
– Ваше предложение мне означает, что я могу быть допущен?
– Бесспорно. Предложение делается человеку, внутренне лишенному всяческих моральных устоев. Человек может не знать об этом или только догадываться. Но чаще всего он никогда не задумывался о своем внутреннем мире.
– Так, так. Хорошенького же вы обо мне мнения. Раз вы делаете мне это предложение, то выходит, что я потенциальный маньяк, кровосмеситель, вор, предатель, чревоугодник, пьяница, наркоман…
– Да. Этот ряд можно продолжать сколь угодно долго, вспоминая все человеческие пороки. Теперь, надеюсь, вы понимаете, что наше предложение делается далеко не всем. Точнее, это очень редкое предложение. И уверяю вас, сад наслаждений не перенаселен.
– Вот здесь у меня есть сомнение. Согласитесь, любой человек рождается без моральных принципов. Ребенок вовсе не знает моральных запретов. Они возникают в процессе воспитания. Они не физиологические, следовательно не очень глубокие.
– Вы хотите сказать, что любой человек может легко поступиться своими принципами?
– Да, именно это. Вы полагаете, что я внутренне лишен моральных устоев. Вы меня сильно обидели. Вероятно, это так, но вслух об этом не стоило бы говорить. Мне кажется, любой человек думает в точности как я.
– Мы в вас не ошиблись. Вы достойны войти в наш сад наслаждений. Вы даже представить себе не можете, как много людей готовы идти на жесточайшие муки для отстаивания своих взглядов. Вы этого представить не можете, следовательно – достойны.
