– Люди – бараны! – воскликнул возмущенный Мирошкин. – Как будто бы кино не смотрят, газет не читают и не знают, насколько это важно – не затаптывать место преступления!!!
– Да ты пойми, они же просто искали Валентину, и когда Гинер, увидев ее под водой, закричал, они все и прибежали на крик! Отсюда и следы! К тому же разве кто мог предположить, что это убийство? У людей было хорошее настроение, выпили, веселились… Короче, ты понял, да? Мне надо встретиться с экспертами и поговорить с ними, не было ли там других следов…
– Не понял. Думаешь…
– Знаешь, Гинер так быстро во всем признался, что следователь, по моему предположению, вообще особо-то и не придал значения другим следам. Я даже склонна предположить, что если такие следы и были, то этот Никонов сделал все так, чтобы никто о них и не вспоминал, понимаешь? К примеру, были следы, следы человека, не входившего в десятку как бы официально присутствующих в тот день на озере. Никонов просто закрыл на это глаза, чтобы избавить себя от лишней работы.
– Да я и сам бы так поступил, наверное… – вздохнул Сергей. – А чего землю-то рыть, когда есть признание?
– Но теперь, когда мы знаем, что это не Гинер убийца, то как не попытаться найти отпечаток обуви настоящего убийцы? А вдруг в этом деле действительно замешана Кира? Может, это Вадим, запутавшись в долгах, попросил ее либо найти кого-то, я имею в виду исполнителя, либо чтобы она сама… Мы же ничего о ней не знаем! Но мне чутье подсказывает, что Кира имеет отношение к этому делу… Или же она была свидетельницей убийства, которое совершил сам Вадим?!
– Да, может, она сама и убила? Правильно ты говоришь, мы же ничего о ней не знаем!
Лиза убрала поднос с чашками, оделась:
– Все, Мирошкин! Вперед!
Но, когда они были уже на выходе, раздался звонок. Посетитель.
– Кого еще принесло? – Лиза распахнула дверь и увидела девушку в белой заснеженной дубленке.
– Вы – Елизавета Травина?
– Ладно, Лиза, я пошел, – сказал Мирошкин с сочувствующим видом. – Удачи тебе!
Он ушел.
– У вас что-то срочное? – спросила Лиза, не торопясь принять посетительницу.
– Моя фамилия Нураева. Я – Роза Нураева. Я проходила свидетелем по делу об убийстве скульпторши. Соляных ее фамилия…
Лиза сбросила с себя шубу.
– Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь!
Роза присела. Видно было, что она взволнована.
– У меня для вас есть кое-какая информация, но я все расскажу при одном условии…
– Слушаю вас.
– О моем визите не должен знать никто из наших. Мы-то все ни при чем, это ясно… Но мне все равно не хотелось бы, чтобы кто-то знал, что я была у вас…
– Как вас? Роза? Хорошо, я обещаю. Так что там у вас?
– Дело в том, что одна из нас, Наташа Дорофеева, видела в тот день на озере женщину. Наташа отлучилась в кусты, и как раз в это самое время мимо нее прошла эта женщина. Наташа подумала, что она, может, грибы ищет… Но у нее не было ни корзины, ничего такого…
– Как она выглядела?
– Она говорит, что обыкновенно: куртка, джинсы.
– Роза, вы хотя бы понимаете, насколько важна эта информация?
– Конечно, понимаю. Но вот Наташа…
– Почему она сразу не рассказала следователю об этой встрече?
– Она говорит, что не хотела быть ответственной в случае, если эта женщина ни при чем… Вы же знаете, как это часто бывает, когда сажают невиновного человека.
– А если она и есть убийца?!
– Вот поэтому я здесь.
– И что мне теперь прикажете делать? Мне же надо задать вопросы этой вашей Дорофеевой!
– Это понятно… Когда вы встретитесь с ней и скажете, что знаете о том, что она видела в посадках женщину, она обязательно спросит вас, от кого вы это узнали. Вот тогда вы и скажете ей, что не обязаны отчитываться, что это тайна… Нас, кроме Наташи, было трое, вот пусть она и думает, кто из наших это сделал. Все будут отказываться, естественно, и я тоже откажусь. Но самое главное, что она хотя бы опишет вам эту женщину, и у вас появится хоть какой-нибудь шанс найти ее и допросить… Может, она и убила эту скульпторшу.
– Скажите, Роза, вы делаете это исключительно из благих побуждений? Так сказать, гражданский долг? Или…
– Никаких «или». Просто я считаю, что Наташа смалодушничала, что она испугалась. И я не осуждаю ее, больше того, признаюсь, что я и сама, быть может, совершила бы такую же глупость. Ну, знаете, чтобы меня не затаскали по следователям, а потом и по судам… Как говорится: моя хата с краю, ничего не знаю… Может, с моей стороны мой визит к вам и выглядит как предательство, но я все равно считаю, что сделала правильно. И если та женщина в куртке – настоящая убийца, то пусть она за все и ответит. А если она не виновата, то пусть скажет, что она делала как раз накануне убийства на озере. Если просто проходила мимо, спешила куда-то или к кому-то и у нее есть алиби, может, ее еще где-то кто-то видел и может подтвердить ее непричастность к делу, то ее никто не посадит. Ведь верно?
– Конечно! Знаете, Роза, это очень хорошо, что вы пришли ко мне сами. Я как раз должна была позвонить вам, вашему другу Михаилу Стасевичу и супругам Дорофеевым, чтобы договориться о встрече. Так что раздевайтесь, располагайтесь… Сейчас я вам кофе приготовлю… И вы мне все, все подробно расскажете, хорошо?
12. Октябрь 2013.
– Привет!
Кира Васильева, проводив своего начальника до дверей, заглянула в бухгалтерию, увидела свою подружку, Татьяну Пшеничную, и поманила ее к себе пальцем.
Таня, обрадовавшись Кире, тотчас поднялась со своего рабочего места, прошла мимо тесно расставленных в маленькой комнатке столов, за которыми сидели три ее коллеги, и вышла в коридор.
– Сигаретка есть? – спросила Кира.
– Конечно, есть! Но ты же бросила!
– Как бросила, так и начну, – Кира поджала губы в шуточной гримаске. Она хоть и улыбалась, но Татьяне показалось, что подруга чем-то озабочена. – Ладно, не смотри на меня так осуждающе! Все в порядке!
Подруги дошли до конца коридора, поднялись на следующий, последний этаж, где располагалось небольшое кафе, безлюдное в этот утренний час, когда завтрак давно уже закончился, а обед еще не начался. В свете неоновых ламп поблескивали пластиковые столешницы голубых столиков, вдоль огромных, до пола, окон, из которых открывался вид на мокнущий под дождем серый, сплошь состоящий из многоэтажек, город, стояли кадки с тропическими растениями.
– Знаешь, я так не люблю это кафе! – сказала, поежившись, Кира. – Оно такое… никакое, словом! Если бы я здесь была хозяйка, то сменила бы пластиковую мебель на деревянную, накрыла бы столики скатертями, на окна повесила красивые бархатные портьеры, повсюду расставила уютные светильники…
