Дверь долго не открывалась, но спустя несколько минут усилий на пороге всё же появилась пенсионерка. Не дожидаясь приглашения, капитан прошёл внутрь. Его опыт подсказывал, что с этим нужно поторопиться, или дверь может закрыться, так как его визиту здесь никто не был рад.
– Разве я вас приглашала? – уже ему вдогонку только и успела отреагировать Царькова. – И собственно, чему обязана вновь?
Пожилая женщина была явно обескуражена такой бесцеремонностью полицейского.
– Где моя жена? – проигнорировал её вопросы оперативник. – И не говорите, что её опять нет. Я видел её в окне.
Не дожидаясь ответа пенсионерки, полицейский бегло осмотрел её квартиру. Его жены в ней не оказалось.
– Там в прихожей женское пальто висит, – вернувшись в комнату несолоно хлебавши и явно обозлённый результатом, буркнул Грачёв. – Явно не ваши размерчик и фасон. Светлана раньше любила такие модели носить.
Царькова почувствовала себя словно преступница, застигнутая с поличным.
«Пальто! Ну конечно! И как я не догадалась убрать одежду дочери? Значит, он понимает, что я вру и Мария спряталась в квартире. Ах! Шкаф – единственное место, где можно спрятаться. Он её сейчас там обнаружит! Вон он как посматривает в ту сторону!»
«Где Светка спряталась? Кроме этого пузатого шкафа для одежды вроде бы больше и негде».
Полицейский словно читал её мысли и медленно, но уверенно стал двигаться в направлении убежища дочери. Парализованная от волнения, Зинаида Фёдоровна могла только шептать молитву и надеяться на чудо. И чудо произошло. В квартиру вернулась Митрофановна. Пожилая женщина, не сумевшая вернуть свои деньги у нотариуса, была явно на взводе.
– А, вы уже здесь, товарищ капитан. Зря, выходит, я ходила на вас жаловаться… А где мошенница, чего-то я её не вижу. Неужто арестована?
– А ты все не уймёшься? – прервала её Царькова. – Теперь из-за квартиры готова на любую подлость. Совесть на старости лет потеряла.
– Дура ты старая. Да я спасти тебя хочу! – вспыхнула как спичка Митрофановна. – За правду я! Всегда стояла и стоять буду… Так где аферистка?
Зинаида Фёдоровна не стала больше ничего ей говорить, понимая, что все слова будут напрасны. Она демонстративно замолчала, показывая своё негативное отношение к бывшей работнице. Молчал и Грачёв, соображая, какую линию поведения избрать с заявительницей, которая будет бегать жаловаться его начальству по малейшему поводу.
«Вот пенсионерка какая! Всё не уймётся. Готова бульдозером по моей жене проехаться. Всё обвинения выдвигает. Надо её как-то угомонить, а то от неё начинает исходить очень много неприятностей».
Нужняк, видя, что все молчат, игнорируя её вопрос, в недоумении переводила взгляд с одного лица на другое и вдруг всплеснула руками, догадавшись о причине такого поведения.
– Я так и знала! Упустили? – торжествовала «провидица». – Вот ведь девка какая, всех вас вокруг пальца обвела.
– Послушайте, гражданочка, а вы не думаете о том, что можете оказаться на скамье подсудимых за ложный донос?
Этот вопрос от представителя власти, словно кинжал Брута, вонзился в сознание Митрофановны, которая всю свою жизнь отдала сотрудничеству с правоохранительной системой государства.
– Меня под суд? За ложный донос? – не веря своим ушам, уточнила пожилая женщина.
– А что вы думаете, есть такая статья в Уголовном кодексе за такие огульные, заведомо ложные обвинения, – подтвердил представитель закона.
– То-то мне ваш начальник втолковывал, что вы пережили страшнейшую психическую травму на семейной почве. Что один ребёнка воспитываете, – вспомнила Митрофановна слова подполковника, которые пришлись теперь кстати. – Что там с вашей женой случилось? Пропала или погибла, я не запомнила точно.
«Погибла?! Она сказала: погибла?» — молнией сверкнуло в голове мужчины, застилая гневом остатки разума.
– Что? – Грачёв, с трудом отдавая отчёт поступкам, выхватил из оперативной кобуры пистолет, полученный сегодня у дежурного. – Что ты сказала, ведьма старая?
– Ой! Помогите, убивают! Ой-ой! – Митрофановна, не ожидая такой реакции полицейского, на долю секунды остолбенела, а затем с криком, откинув скатерть, полезла под стол.
– Психическая травма, говоришь, у меня? – Оперативник, преследуя её, откинул край скатерти, ткнув под стол дулом табельного оружия. – Тогда меня и за убийство не осудят.
– Перестаньте. Не трогайте её! Я вас умоляю! – вступилась за Нужняк хозяйка квартиры. Однако Егор уже не слышал слов Царьковой. Кровь прилила к голове, пульсируя в висках, словно просясь наружу.
– Жена, говоришь, погибла? Ах ты жаба! – Чтобы окончательно отыграться на вздорной старухе, он передёрнул затвор, от металлического звука которого в жилах останавливалась кровь.
– Егор, оставьте, пожалуйста, в покое эту старую женщину, – неожиданно раздался голос вышедшей из шкафа Марии.
– Света?! – Грачёв мгновенно утратил интерес к сидящей под столом старухе.
Он суетливо, словно стесняясь перед Марией своих действий, спрятал пистолет обратно в кобуру.
– Вы ошиблись, меня зовут Мария, – поправила его женщина. – И я совсем не ваша жена.
«Света? Жена? При чём тут жена?» – недоумевала сидящая под столом Дарья Митрофановна. Она осторожно откинула свисающую скатерть, чтобы видеть своими глазами, что происходит на «поверхности».
Егор сделал шаг к своей жене, намагниченный невиданной силой её притяжения.
– Света, ты жива и ты рядом! Родная! – Он попытался её обнять, но женщина выскользнула из его протянутых рук.
– Я ещё раз повторяю, я вам не жена, – нахмурилась Мария. – И прошу вас не распускать свои руки.
– Неужели ты меня совершено не помнишь? – продолжал улыбаться Егор, видя перед собой свою жену и понимая, что она совсем рядом с ним и одновременно так далека от него, в своем сегодняшнем состоянии амнезии.
– Как я могу помнить того, с кем даже не была знакома? – совершенно равнодушно произнесла молодая женщина, присаживаясь на постель к матери и интересуясь её самочувствием. Митрофановна, видя, что опасность миновала, вылезла из своего укрытия.
«О-О-О, теперь всё понятно. Криминальный дуэт. Жена пенсионерок одиноких облапошивает с квартирами, а муж прикрывает их семейный бизнес. Надо бежать и начальнику отделения всё доложить. Надеюсь, он не состоит в их криминальной схеме. А если состоит? Ой-ой, тогда добегаюсь точно, стукнут бабке по голове и сошлются на естественную смерть по возрасту. Андрюшка один останется, кто его, обормота, на путь наставит? Нет, нельзя помирать, пока он не женится. Надо похитрее как-то действовать».
Она тихонько присела в сторонке, решив понаблюдать за происходящим и не провоцировать своим поведением «оборотня в погонах». Но к её полной неожиданности, в этот момент в квартиру пришёл её сын. Он показался на пороге комнаты, и она вначале его не узнала. Подумала, что пришёл ещё один участник банды. Андрюшка был до неузнаваемости трезв. В какой-то форменной куртке и брюках, похожих на форменную одежду Министерства по чрезвычайным ситуациям России. Его вечно грязные и взлохмаченные волосы были вымыты, пострижены и расчёсаны на пробор. Вдобавок ко всему в руках он держал букет цветов.
