– Значит, вы не хотите называть человека, который просил у вас место для пожилой женщины, олимпийской чемпионки по конному спорту, – продолжил задавать неудобные вопросы Грачёв, по реакции собеседника видя, что попал в точку и этот руководитель связан с квартирными аферистами.
Сергей Иванович кивнул, подтверждая своё нежелание говорить на острые темы.
– Если у вас больше нет вопросов, то я бы попросил вас оставить нашу территорию, – попытался выпроводить непрошеного визитёра хозяин современной российской богадельни.
– Есть у меня ещё к вам целый ряд вопросов, – разочаровал его настырный полицейский. – К примеру, меня интересуют сотрудники вашего дома-интерната. И я бы хотел увидеть одну из ваших сотрудниц.
– Кого? – напрягся недовольный Сергей Иванович, понимая, что этот человек лёгких вопросов не задаёт.
– Лошадкину Марию, – глядя прямо в глаза, потребовал Грачёв. – У меня есть сведения, что она продолжает у вас работать.
– Нет-нет, – испуганно затряс головой Шумилин. – Она у нас уже не работает.
«Удача. Он хотя бы подтвердил, что она здесь работала. Так, давай дальше раскручивай…»
— Расскажите мне о ней, как она появилась у вас в интернате, какие документы предъявляла при трудоустройстве? – перешёл к самым интересным для себя вопросам Грачёв.
Шумилин грустно усмехнулся, не торопясь отвечать, словно обдумывал, говорить или нет, а если говорить, то в каком объёме. Вскоре он решил, что лучше ему не ссориться с капитаном полиции и удовлетворить его хотя бы в малом, рассказав ему то, что, по мнению директора интерната, не будет для него иметь серьёзных последствий.
– Раньше, пять лет назад, когда я только сюда был назначен, в нашем доме-интернате была «сборная солянка», – начал издалека руководитель. – Было несколько судимых стариков-рецидивистов и несколько «потеряшек». Со временем я убрал этот криминальный элемент, чтобы создать тут приличный приют для стариков.
– Вы сказали «потеряшки»? – выделил из сказанного знакомое слово бывший оперативник.
– Ну да, люди, которые появляются из неоткуда, без документов, с полной потерей памяти, – пояснил Шумилин. – Так вот, Лошадкина Мария – эта последняя наша «потеряшка». Она появилась два года назад. Её привезла наша милиция. У неё не было документов, и она ничего не помнила.
– Два года назад? – ухватился за роковое число Егор. – И ничего не помнила?
– Кроме имени и фамилии, – поправился Шумилин, – Лошадкина Мария. Хотя такое редко бывает, чтобы потерявшие память тем не менее помнили такое. На моей памяти это первый случай.
– И что дальше? – направил его на продолжение рассказа Грачёв.
– Дальше она стала нашей жиличкой и начала помогать старикам, как наши санитарки. Отрабатывать, значит, свой хлеб.
– Без зарплаты? – уточнил Егор.
– Ещё чего? – удивился Сергей Иванович – У нас знаете какое паршивое финансирование из регионального бюджета. Денег всегда не хватает. Даже я по три месяца зарплаты не получал.
– Ну, вас же благотворители не забывают, всегда выручат финансово, – решил пойти ва-банк бывший опер, – тот же «Ангел» с его руководителем Змойровым вас навещал в трудную минуту.
– Вы знаете Альберта? – Растерянность промелькнула на лице Шумилина, но он снова взял себя в руки. – Ах, ну да, вы же оттуда только что приехали. Тогда он, наверное, вам уже на многое ответил.
«Хитрый дядечка. Прощупывает, что я уже знаю. Блефовать, что ли? Поставить его в неловкое положение?»
— Я знаю практически всё, – приступил к своему обычному профессиональному диалогу Егор. – И то, что он отнимает квартиры у стариков, и то, что сплавляет их в дома престарелых, подобных вашему, а их директорам выплачивает стабильную зарплату. Он выкупил у вас Марию, чтобы она помогала ему в его преступных делах.
– Что значит выкупил? – возмутился Шумилин – Я никого не продавал. Она же не рабыня, в конце концов…
– Да, но у неё не было документов, и она числилась у вас, – перебил его Грачёв. – Поэтому без вашего согласия она бы не покинула порог вверенного вам заведения. Может, она до сих пор числится у вас?
– Да, – еле слышно признался хозяин дома престарелых. – За ней остаётся закреплено одно койко-место.
– Это Змойров попросил вас предоставить ему одно место для Царьковой? – Почувствовав, что «клиент поплыл», Грачёв неожиданно перескочил на другую тему, о которой Шумилин несколько минут назад говорить отказался.
– Вы всё и без меня знаете, – хмуро бросил Шумилин. – Только прошу вас учесть, что я никакими криминальными делами не занимаюсь. Мария сама захотела уехать из интерната и поработать патронажной сестрой в «Ангеле». У меня даже есть её расписка.
Шумилин залез в ящик письменного стола и достал оттуда картонную папку на тесёмках. Развязав допотопные завязки, он извлёк заявление и передал бумагу Грачёву.
«Прошу отпустить меня из вверенного вам учреждения сроком на один календарный год для того, чтобы я могла найти свою мать, которая отказалась от меня в роддоме г. Великие Луки».
– Вы сказали, что она ничего, кроме имени, не помнила, – недоверчиво покачал головой Егор. – А здесь она уже знает про родильный дом. Это как?
– У нас был штатный психолог, – спокойно прояснил ситуацию Шумилин. – Он долго занимался с Марией. В том числе неоднократно погружая её в гипнотическое состояние. Вот в одном из них она и описала родильный дом города Великих Лук. Вам бы туда съездить.
– Нет, – усмехнулся Грачёв. – Вы мне лучше психолога позовите.
– К сожалению, у нас эту штатную единицу сократили, – грустно поведал руководитель социального заведения.
– Пишите адрес, – протянул ему листок с номером телефона бывший оперативник, полагающий, что у психолога он может узнать куда больше полезной информации. Уже уходя из кабинета, он повернулся к довольному его уходом Шумилину: – Если Мария у вас появится, дайте мне знать.
Психолога он нашел на заднем дворе его частного дома. Пожилой седой мужчина выглядел таким старым, что было непонятно, как он мог ещё совсем недавно работать. Он стоял у клетки с кроликами, кормил их сеном, а заодно проводил с ними беседу, сильно напоминающую психоаналитический сеанс с пациентом. «Вон как соскучился по работе дедуля».
Грачёв поздоровался с Тимофеем Игнатьевичем Бородулиным, представился и пояснил цель своего визита. Они прошли в дом, где «дед Тимофей», как окрестил его Егор, не спеша поставил чайник, принёс на стол розетки для варенья и выставил банку варенья из крыжовника.
– Чаепитие располагает к доверительному общению, – он пристально посмотрел своими глазами-буравчиками на своего гостя, – вы согласны?
– Ещё как, – согласился Егор. – У меня был знакомый опер, так он всегда, как задержит наркомана, так давай с ним чаи гонять. Всё хотел добиться доверительной беседы.
