– Горлов, – подсказала Катя. – Он может что-то знать. Он же единственный нам о внучке упомянул. И про работу Уфимцева в партийных органах тоже говорил. Надо с ним снова встретиться.
– Вы не против вновь прокатиться в «Маяк»? – усмехнулся Страшилин.
– А куда денешься? Не вызывать же больного старика из санатория сюда, на Никитский, на допрос.
– Тогда сейчас и отправимся, машина во дворе главка. – Страшилин достал ключи из кармана пиджака и позвенел ими. – Если повезет, застанем этого Горлова в парке за шахматами, а не в процедурной в грязевой ванне.
И им относительно повезло. Однако не во всем.
В санатории на берегу речки время словно остановилось. Солнце и октябрь стояли тут в своем золотом зените. Старые липы возле корпуса с белыми львами, дорожки парка, усыпанные палой листвой.
Катя вдохнула свежий бодрящий воздух – пахло влажной нагретой солнцем землей, прелью и грибами. И точно – среди стариков-отдыхающих немало грибников. По дорожкам парка шли пожилые женщины с пластиковыми пакетами, полными опят и сыроежек.
«Зачем им тут, в санатории, грибы?» – подумала Катя. В столовой жарить добычу лесную эту не разрешат. Значит, просто так, для души, чтобы хорошо провести время в парке и в лесу на берегу реки, грибная охота.
Прекрасный октябрь…
Страшилин спросил на рецепции про Аристарха Семеновича Горлова. Дежурная сообщила: только что видела его, проходил мимо, возвращаясь с процедур к себе в палату. Семнадцатая палата – вот сюда, направо по коридору.
Катя и Страшилин направились по уже знакомому им коридору, устланному бежевой ковровой дорожкой.
Дверь семнадцатой. Страшилин вежливо постучал.
– Да, кто? Войдите.
Страшилин открыл дверь. Катя увидела небольшую светлую палату на двоих – скромную, но очень чистую, с маленьким телевизором на тумбочке у окна.
Обе кровати аккуратно застелены. У стола боком к ним сидел Горлов – все в том же видавшем виды спортивном костюме. Горлов ел яблоко. Целая горка яблок-антоновки лежала на стеклянном блюде на столе. На спинках стульев и на двери ванной развешаны полотенца.
– Вы ко мне? Ох, это опять вы. – Горлов с трудом начал подниматься.
– Нет, нет, сидите, сидите. Аристарх Семенович, добрый день. Извините нас за беспокойство, но срочно потребовалось с вами опять переговорить.
– Поймали кого-то уже? – спросил старик.
– Пока расследуем.
– А я-то надеялся. – Горлов отложил недоеденное яблоко. – Слушаю вас, что за срочность?
– Вы нам рассказали о внучке Ильи Уфимцева, Елене, – сказал Страшилин. – Мы с ней встретились, очень своеобразная девушка оказалась.
– Сейчас молодежь вся такая – не пойми что, не пойми кто, – отозвался Горлов.
– Вы не в курсе, что у них произошло в семье? – спросила Катя.
– В их семье?
– Ну да, когда Елена училась в школе, классе в девятом, у нее с дедом произошел серьезный конфликт.
– С Ильей? – Горлов нахмурил свои седые брови. – Я не знаю. О том, что внучка у него есть, слышал я от Ильи, но это когда было-то? Сто лет назад. Девчушка тогда только ходить училась. Сколько воды с тех пор утекло, мы годами с ним не встречались. У меня жена тяжело болела – не до встреч, знаете ли. А что за конфликт-то? На какой почве?
– На семейной, – вздохнул Страшилин. – Жаль, что не можете нам помочь разобраться в этом.
– Да я бы со всей душой. Только я не знаю ничего.
– Тогда у меня другой к вам вопрос, Аристарх Семенович. Как мы установили, Илья Уфимцев в прошлом своем крупный пост занимал – заведующий отделом административных органов ЦК по кадрам, ранг министра.
– Ну так что ж, назначен был на тот пост государством, – Горлов выпрямился, насторожился весь сразу, – а что тут плохого-то? И потом, это когда было-то – опять же вечность прошла с тех пор, вечность пролетела.
– А что это за должность?
– Кадровые вопросы, через него все назначения проходили на высшие посты. Тогда же ЦК все курировало. Так вот у него куст был – дипломатический корпус, Внешторг, юридические органы. Думаете, отчего сынок его такую карьеру в МИДе сделал? Все оттуда, все потому. Связи… Да, связи… В девяностых-то, как все поменялось, Илья в большую совместную фирму российско-германскую пристроился сразу. Лучше, чем в банке, себя там чувствовал. И работал там немалое время.
– А вы?
– Что я? – спросил Горлов.
– Ну вы же его приятель, вы тоже работали в ЦК?
– Да, и не скрываю этого. Конечно, не на такой должности, как Илья. Я в отделе пропаганды работал. А потом!.. – Горлов махнул рукой. – Кончилась вся та идеология. Чтобы вот так, как Илье, повезти с фирмой совместной – не повезло мне. Сколько лет мыкался. Жена болела… хорошо еще поликлинику нам ведомственную оставили, а то бы совсем сгинули. Пенсия – копейки… Как мы жили, ох, как мы жили. Но я не жалуюсь, нет. Илья сумел к новой жизни приспособиться, я не смог. Но и это теперь уже неважно. Наша жизнь прожита. Старость – вот наше настоящее. Каждое утро просыпаешься и думаешь – жив еще или нет. Так что на прошлое сейчас уже нет смысла жаловаться. И вспоминать его тоже нет смысла.
– Мы расследуем дело об убийстве, – заметил Страшилин, – просто стараемся выяснить все факты, в том числе и из прошлого.
– Я понимаю, работа у вас такая, – закивал старик, – ищите, найдите убийцу. Есть хоть какие-то подвижки?
– Пока нет, – признался Страшилин. – Мы сразу несколько версий разрабатываем. А вот не подскажете нам – Уфимцев в то время, когда вы его знали, был религиозный человек?
– Что, простите? – Горлов поднял брови, словно ослышался.
– Религией он интересовался?
– Чтобы на таком посту в ЦК партии работать и религией интересоваться?! – Горлов развел руками. – Да он знаете какой был человек, к нему министры в кабинет на цыпочках входили – Илья Ильич, какие ваши указания?
– Понятно, – Страшилин кивнул. – Действительно, дела давно минувших дней.
– Преданья старины глубокой, – Горлов продолжил стих. – Ничего этого уже нет. Жизнь – как сон промелькнула. И Ильи уже нет. Молодой человек, вы только не отступайтесь, отыщите его убийцу.
– Это я вам обещаю, Аристарх Семенович, – ответил Страшилин, которого так пылко обозвали вдруг «молодым человеком».
Глава 26
Скверна
– Облом опять, – подытожил невесело Страшилин, когда они покинули санаторий и выруливали на Ярославское шоссе. – Не смог помочь нам старичок. Себе на уме он. И явно тоскует по славному прошлому. Но сегодня он крепче мне показался, чем в прошлый раз. Видно, на пользу его здоровью здешние процедуры.
Катя не отвечала. А что толку молоть языком? Никаких подробностей о семейной жизни Уфимцева и того, что произошло у него с Еленой, они не получили. Что ж, надо обращаться непосредственно к самой внучке-фигурантке.
