Потом Рощик поделился своим видением того, что произошло с капитаном Астаховым тридцать первого декабря прошлого года – в том смысле, что найти убийцу не составляет труда, нужно только хорошенько подумать и ответить на вопрос: «Кви продест?» Потому что криминалистический прием «кому выгодно» помог изобличить не одного преступника, и история человечества пестрит потрясающими примерами…
У Коли было выражение лица человека, мающегося зубами. Савелий, похоже, задремал. Федор, рассматривая мельтешащего руками кутюрье, после слов об «истории, пестрящей примерами», стал прикидывать, как долго сможет выдерживать этот театр абсурда и что бы такое сделать, чтобы заткнуть фонтан хотя бы на время. Он не любил болтливых людей – они мешают думать, а кроме того, давно понял, что досужая болтовня любителя на серьезные темы способна довести профессионала до нервного срыва.
Кончилось тем, что пришла вечерняя сестричка и предложила посетителям разойтись по домам…
Глава 27
Девочки
– Позвони еще раз, – сказала Баська.
Я позвонила, и снова Ольгица не ответила.
– Да что это с ней! – с досадой вырвалось у Баськи. – Померла она, что ли?
Мы озадаченно смотрели друг на друга. Мы боялись даже думать о том, что Ольгица замешана… Нет! А если… вдруг, то что мы как друзья должны делать? Ведь друзья же! Куда бежать, кого спрашивать? Звонок моего мобильника заставил нас вздрогнуть. Я схватила телефон. Это была Лелечка.
– Лелечка! – закричала я с облегчением. – Я знаю, я свинья, я ни разу вам не позвонила! Как вы? Как Аичка?
– Мы… хорошо, – ответила она печально. – Аичка со мной не разговаривает, с тех пор как ты была у нас. А так – хорошо. Я звонила тебе на домашний, Анечка, но ты не брала трубку.
– Я у Баси… временно. И как же ты теперь?
– Никак. Ухожу с утра из дома и гуляю по городу. Погода не очень холодная, я хожу в кино, покупаю пирожки и кофе в киоске.
– А ты не пыталась с ней поговорить?
– Пыталась, но она не отвечает. Она все время молчит и готовит себе отдельно. Я несколько раз извинялась, но она все равно не разговаривает… – Лелечка всхлипнула.
– Лелечка, не плачь, родная! Хочешь, я с ней поговорю?
– Анечка, ты меня извини, я не знаю, как тебе сказать… Помнишь, ты сказала, что я могу прийти к тебе? Знаешь, я давно хотела тебе позвонить, но стеснялась. А сегодня Аичка поменяла замок на двери, и у меня нет ключа, и если я выйду, то нужно звонить… и я боюсь…
– Поменяла замок? Зачем?
– Не знаю, она не говорит со мной. Мы давно собирались поменять… вообще-то.
– Лелечка, я временно живу у Баси. Помнишь Басю? Так получилось. Потерпи еще два дня, ладно? Я тебя заберу! Не плачь, Лелечка, а то я сейчас тоже расплачусь. Потерпишь? Всего два дня! Я тебя целую, родная моя. Я позвоню.
Я уставилась на Баську.
– Чего это она? – Баська уперла руки в боки. – Совсем слетела с нарезки? Ты только сама не реви!
– Бедная Лелечка!
– Да уж. Я твою Аичку сама боюсь. Может, она сошла с ума?
– Не знаю. Она обвинила меня в смерти Николеньки Биллера.
– Тебя? – изумилась Баська. – А ты-то каким боком?
– Не знаю. Если бы мы с тобой тогда не напились, я бы ночевала дома и его бы не убили.
– Тогда бы убили тебя! – закричала Баська. – Почему ты ей не объяснила?
– Она не стала меня слушать. Знаешь, Бась, она такая же, как Амалия, ей ничего не докажешь, она просто не слушает. Она всегда права. Ну, почему в моей жизни встречаются такие… белые крысы? И я снова чувствую себя маленькой глупой и беззащитной? Почему со мной все время что-нибудь случается? – Я не выдержала и заплакала.
– Перестань реветь! – прикрикнула Баська. – Еще чего не хватало! Ты уже большая и с ней не живешь, слава богу. Ты повернулась и ушла, а вот твоя Лелечка… бедняга!
– Я заберу ее! Как только эта идиотская история закончится. Хотя… – Я вскочила. – Знаешь, Бася, я, наверное, вернусь домой. Прямо сейчас! И позвоню Лелечке, чтобы собиралась.
– Не пущу! – заявила Баська, раскидывая руки. – Пока Федор не разрешит, будешь жить у меня, поняла? Забыла, что было вчера?
– Но его же поймали!
– А ты уверена, что это он?
– Федор сказал, что у него был ключ от твоей квартиры. Значит, он.
– От моей квартиры? – удивилась Баська. – Наверное, запасной, из вазочки. Надо же! А я и не заметила… – Она задумалась на миг и вдруг закричала: – На кой черт ему ключ от моей квартиры? Он же был тут, он все видел! Что тут брать?
– Не знаю.
– Знаю! – Баська вскочила. – Он собирался вернуться! И чтобы никого не разбудить, взял ключ! Допустим, ему позвонили, и он… Поэтому не попрощался.
– Давай вставим это в твой новый сценарий про Золушку. А почему он не вернулся?
– Мало ли, дела задержали. А может, он вернулся вчера и…
– Ты еще скажи, что я его до смерти перепугала и опять кругом виновата!
Баська хмыкнула. Глазки загорелись, не иначе прикидывает, куда воткнуть вчерашний эпизод. Под девизом – все сгодится! Тем более «реализьм и голый факт», а в итоге – правда жизни. И сочинять не надо.
– Может, и перепугала… – пробормотала она. – Кстати, о ценностях. Ты свой зеленый алмаз собираешься носить или продашь?
– Ни то, ни другое. Я ничего от Амалии не хочу. Отдам Аичке на память. Она ее любила, пусть пользуется.
– Ну и глупо! Может, она так попросила у тебя прощения.
– Ее прощения я тоже не хочу. Как ты не понимаешь? Я же как каторжник с гирей на ноге! Она мне до сих снится! Может, я одна, потому что у меня комплекс неполноценности, я застряла там, в этом чертовом детстве, и мне снова пять лет. Мне всегда будет пять лет! И работа такая же, творчество – зайки и слоники! Ты посмотри на Ольгицу! Глупая, самоуверенная, а как держится! Королева! – Я почти кричала.
– Уже нет… – пробормотала Баська.
– Что – нет?
– Не самоуверенная… уже. Хочешь поменяться с ней? Или с Лелечкой?
Я опешила и долгую минуту рассматривала Баську. Баська смотрела на меня сожалеюще, и во взгляде ее были несвойственные ей мягкость и что-то еще… Мудрость? Мне стало стыдно…
– О господи, нет! Я дура! Я распоследняя дура, я больше не буду!
– Нам всегда кажется, что нам хуже всех, – сказала Баська укоризненно. – А на самом деле хреново всем. Но не всегда, к счастью. Знаешь, мы как муравьи, и каждый тянет на горбу дохлую осу. Иногда – крест, и тут уж никуда не денешься. А иногда дохлая оса… всего-навсего. Тогда надо сбросить, поняла? Если не мазо, поняла?
Я промолчала.
