На следующий день я с некоторым облегчением разглядел в тумане очертания «Графини Фландрии», приставшей к восточному причалу — тому самому, где проходили рельсы. Пароход, по всей видимости, прибыл налегке из Антверпена, где его загрузили углем, и теперь ждет отплытия. Майкрофт уверил нас, что судно обыщут сверху донизу перед тем, как впустить туда даже членов экипажа. Словно в подтверждение его слов, возле парома дежурили двое субъектов в форме бельгийской полиции. Вполне обычная практика для международных рейсов.
Трапы еще не были спущены: они лежали сверху на колесном кожухе. Таким образом, пока судно стоит в порту, никто не сможет подняться на борт или сойти на берег. Члены команды неторопливым шагом шли по причалу к городу, предвкушая, должно быть, несколько приятных часов в барах и кафе в старой части Остенде. Несомненно, капитан и первый помощник первыми вернутся на борт, чтобы присмотреть за работой кочегаров: те должны разжечь огонь в топке и развести пары перед отплытием.
Я разглядывал маячившую в тумане «Графиню Фландрии» из окна обеденной залы гостиницы. Паром казался меньше того, который вчера доставил сюда меня самого, и глубже сидел в воде. Накануне я, имея на то веские причины, постарался как можно больше разузнать об этом корабле. Его водоизмещение составляло пятьсот тонн, длина была чуть более двухсот футов, ширина по мидель-шпангоуту — около тридцати футов (по этому показателю такие пароходы из-за колесных кожухов превосходят современные паромы с гребными винтами). Салон первого класса располагался на корме, а капитанский мостик — ближе к носу. Черные искроуловители венчали две желтые трубы. Судя по всему, нам предстояло плыть по довольно спокойному морю, и «Графиня» прекрасно подходила для такого путешествия.
Мне не верилось, что на этом пароходике может произойти что-то необычное. Наверное, если и следует о чем-то беспокоиться, так только о состоянии некоторых членов команды, которые несколько часов проведут в пивных Остенде. Никто пока не торопился обратно на судно, но я видел, как гостиничный швейцар покатил тележку с чемоданами (среди которых был и мой) на причал, хотя трапы еще не спустили. Подъехали кремово-коричневые фургоны «Мессежьи имперьял», и оттуда под присмотром троих вооруженных охранников начали выгружать почтовые сундуки. Эти же люди будут сопровождать груз и во время путешествия.
Ящик с Плон-Плоновыми «немалыми средствами», как и остальные ценные посылки, перед погрузкой на борт должны непременно взвесить, второй раз эта процедура осуществляется в Дувре. Таким образом служащие проверяют, не претерпел ли груз каких-либо изменений, а паромная компания может доказать свою непричастность в случае, если с содержимым сундуков что-то произошло до или после плавания. Будь я преступником — попытался бы похитить драгоценности именно сейчас. Вещи свалены прямо под открытым небом, а не за стальной решеткой. Совершив преступление, можно преспокойно скрыться — вся Бельгия в твоем распоряжении, не то что маленький кораблик посреди Ла-Манша. Но ограбления не произошло. Как-никак на причале дежурили шесть или восемь вооруженных револьверами служителей закона. Неужели мы все-таки обманулись и никто не замышляет злодеяния на «Графине Фландрии»?
Я собирался еще немного посидеть в обеденной зале и дождаться чая, но тут к моему столику подошел почтальон в форме и с акцентом спросил:
— Доктор Вастсон?
С этими словами он вручил мне конверт. В Англии конверты обычно другого цвета, однако я сразу догадался, что держу в руках телеграмму. Но кому известно, что я остановился в «Дю ля-Пляж»? Только Холмсу. В конверте лежал тонкий листок бумаги с необычайно длинным сообщением:
ЕПМЗЁОПТУБУЭЕАГВСЯТТЁМЁУШЛПТОПГОЬЁТПВЬУЙА
ЙНЁООПУФУУШЛОБЩЙЛМЙЁОУЬИОБЯУГЬТПРСПГПЗЕБЁУЁЙЦ
УШЛЙТЛМЯШЙУЁМЭОПТЙНГПМЙШЁТЛБА
ПВАИБООПТУЭУШЛМЁТУСЁКУЙМЙДСЁДТПОВФЕФУ
ЕФГСЁУШЛПУГЁУБОЁУСЁВФЁУТАУШЛЦПМНТ
Что же это такое? Разумеется, шифр, и послал его, по всей видимости, Холмс. Но откуда? Предположительно, из Брюсселя. О чем говорится в послании? Телеграммы отправляют, только если дело срочное. Я вглядывался в непонятные буквы, пытаясь подавить нарастающую панику. Ни одного имени, ни единого человеческого слова. Что же делать?!
Раз Холмс воспользовался шифром, то враги, очевидно, идут за нами по пятам и подобрались настолько близко, что мы не можем больше ни прибегнуть к простому и понятному английскому языку, ни положиться на бельгийский телеграф. Я на мгновение замер. Быть может, Холмс послал эту чертовщину просто в качестве предупреждения? Нет, наверное, нелепицу все-таки можно расшифровать, но как? С чего начать?
Через двадцать минут меня трясло от умственных усилий. День выдался холодным и дождливым, но я умудрился даже немного вспотеть от напряжения. Последние шесть букв должно быть, имя, как это бывает в обычной телеграмме. Значит, ЦПМНТ означает «ХОЛМС». Но что же дальше?
Хорошо. Буквенная последовательность УШЛ попадается в послании шесть раз, через более или менее равные промежутки. С облегчением я вспомнил, что любой секретный код обычно так или иначе соотносится с алфавитом. Слава богу! Теперь будет проще. Но если каждая буква передается не одним, а несколькими другими знаками, то я могу безуспешно биться над этой телеграммой до самого Рождества. Постойте-ка, УШЛ стоит в самом конце сообщения, перед сочетанием, которое я принял за имя отправителя. В обычной телеграмме здесь было бы ТЧК. Хоть что-то. И разумеется, Холмс не стал бы использовать шифр, который я не в состоянии разгадать. Прекрасно. Сделав глубокий вдох, я принялся за дело, чиркая карандашом на обороте меню. Нужно взломать эти непонятные сто восемьдесят пять букв.
Ё появлялась в тексте восемнадцать раз. Вероятно, это Е — одна из самых частотных букв алфавита. П встречалась шестнадцать раз, а Й — одиннадцать. Наверное, П обозначает следующую по частотности О, а Й — И. Система определилась. Я разделил текст на слова:
ЕПМЗЁО ПТУБУЭЕА ГВСЯТТЁМЁ УШЛ ПТОПГОЬЁ ТПВЬУЙА
ЙНЁООП УФУ УШЛ ОБЩЙ ЛМЙЁОУЬ ИОБЯУ ГЬ
ТПРСПГПЗЕБЁУЁ ЙЦ УШЛ ЙТЛМЯШЙУЁМЭОП
ТЙНГПМЙШЁТЛБА ПВАИБООПТУЭ УШЛ МЁТУСЁКУ ЙМЙ
ДСЁДТПО ВФЕФУ ЕФГСЁ УШЛ ПУГЁУБ ОЁ УСЁВФЁУТА УШЛ
ЦПМНТ
Холмс просто-напросто заменил каждую букву следующей по алфавиту. Детский шифр, теперь-то это очевидно, но каково же мне пришлось в самом начале: с отчаянием я смотрел на зловещий код, не зная, как именно к нему подступиться. Да и времени совершенно не было! Разумеется, Холмс отправил мне шифр, который был мне по зубам, но меня в первую минуту охватила паника. А если послание разгадал я, то что помешает сделать это нашим врагам?
Телеграмма расшифровывалась следующим образом:
ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ БРЮССЕЛЕ ТЧК ОСНОВНЫЕ
СОБЫТИЯ ИМЕННО ТУТ ТЧК НАШИ КЛИЕНТЫ ЗНАЮТ ВЫ
СОПРОВОЖДАЕТЕ ИХ ТЧК ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО
СИМВОЛИЧЕСКАЯ ОБЯЗАННОСТЬ ТЧК ЛЕСТРЕЙД
ИЛИ ГРЕГСОН БУДУТ ДУВРЕ ТЧК ОТВЕТА НЕ ТРЕБУЕТСЯ
