Наташа сделала несколько шагов и остановилась. Любопытство заставило ее затаить дыхание и прислушаться. Голоса принадлежали Эмме и Лидии.
– …да ты не рви эту, она еще желтая…
– Розовая! Конечно, кисловатая, но все равно вкусная. Я вообще люблю черешню, у нас с мамой не было сада, мы ходили за черешней в старые колхозные сады, там собирали, а потом варили компоты на зиму. И рвали их знаешь как? Я забиралась наверх, ломала ветки и сбрасывала вниз, а мама, сидя в траве, обирала ягоды, складывала в корзинку.
– Да, жаль твою маму, я ее очень любила. Между прочим, это она меня готовить научила, у меня целая тетрадка с ее рецептами сохранилась.
– А я не очень-то люблю готовить… Эмма, послушай, я не просто в гости приехала, у меня к тебе дело. Важное. Ты даже представить себе не можешь, насколько оно важное. Я и не звонила тебе, мало ли, может, кто прослушивает…
– Ну, давай, рассказывай. Надеюсь, это не касается Марка?
– Нет-нет, у нас с ним все хорошо. Ты должна мне помочь. Речь идет о жизни и смерти.
– Лида, не пугай меня!
– Одиннадцатое мая… Ты можешь вспомнить, где была?
– А это какой день недели? Не могу сразу вспомнить… У меня же сумасшедшая жизнь, я или здесь пашу как вол, или в разъездах – продукты продаю, деньги собираю. Постой… Одиннадцатого мая – день рождения моего друга, ты его знаешь…
– Сергея? Твоего Сергея?
– Да, и я была у него. Вернее, мы были на острове. У Сергея же лодка, вот мы и решили отметить его день рождения на острове, взяли шашлыки… А что? Что случилось?..
– Понимаешь, мне нужно, чтобы ты сказала, будто бы ты была в этот день здесь, в лесу, а я была у тебя в гостях. Понимаешь?
– У тебя кто-то появился? Ты хочешь, чтобы я тебя прикрыла? Да легко!
– Да тише ты!
Лида перешла на шепот, а Наташа замерла, пытаясь разобрать слова. Лида говорила долго, шептала что-то очень важное и сокровенное на ухо Эмме, как если бы знала, что ее могут услышать, и Наташе в какой-то момент стало так стыдно за то, что она подслушивает чужие тайны. Впору было вернуться под ели, и уже оттуда, окликая Эмму или Лиду «Ау, где вы?», появиться перед ними, словно она только что вернулась.
Она уже собралась это сделать, как до нее донеслось:
– …Ты же помнишь ту шаль!
– Да разве ее можно забыть? И что?
– Она соскользнула с шеи… Представляешь? Упала вниз! Но не на землю, а зацепилась за ветки… Там, у него за окном растут старые липы… Ты же понимаешь, в такой ситуации надо принимать решения быстро…
– Зачем, зачем ты пошла туда? Ты же мне обещала, обещала! – воскликнула с горечью Эмма.
– Пожалуйста, не кричи!
– Лида, да здесь, кроме зайцев и лисиц в лесу, никого нет! Ну разве что мои куры да гуси! Ты же обещала мне, что не поедешь к Рыбину, а ты… ты ходила к нему на свидания! Ты с ума сошла?! Зачем? Тебя же могли увидеть с ним! Ты – жена известного человека, прокурора, ты подумала о его репутации, о том, что ты можешь разрушить ваш брак?! Лида, это форменное безумие!
– Ты не понимаешь меня… Думаешь, мне было легко все эти годы жить с сознанием того, что я, по сути, предала свою мать, что я смалодушничала, промолчала, когда мне надо было не то что говорить – кричать о том, что я видела лица этих уродов! Ведь они убили мою мать! Просто так. Пьяные были, выпить им, видите ли, хотелось, ключи от склада потребовали. Я потом узнала от горничных, что они в прачечной пили с какими-то девками… И даже если бы я рассказала тогда, что это Рыбины убивали маму, они бы отмазались, а их бабы подтвердили бы, что они никуда не отлучались. Рыбин – их дядя, он не допустил бы, чтобы их осудили, он все равно замял бы…
– А вот и нет!
– Эмма?!
– Дурочка ты, Лида, и ничего не знаешь!
– А что я должна знать?
– Да то, что Рыбин… Владислав Иванович Рыбин. Господи, даже не знаю, как и сказать… У них с твоей мамой были отношения, понимаешь?
Сразу стало очень тихо. Наташу от услышанного затрясло, зазнобило. Она молила Бога о том, чтобы ремонт такси продлился до тех пор, пока она не услышит всей правды. Пока что она поняла одно: Лида встречалась с Рыбиным. С Вадимом Рыбиным. Все, весь окружающий ее мир сейчас крутился вокруг этого имени. Стоило ему только вернуться на родину, появиться, обозначиться, как все не успевшие затянуться раны его жертв запульсировали новой болью, приводя в движение мощный механизм мести. Лева – Рыбин – Гера – Наташа – Эмма – Лида!
«Там, у него под окном, растут ивы…» Под окном квартиры, в которой жил Вадим Рыбин? Но при чем здесь шаль?
– Я совершила ошибку… Он лежал там, внизу… Мне надо было убегать, уходить… Я не знаю, зачем я это сделала, вероятно, подумала, что такая запоминающаяся шаль может выдать меня. Ведь меня видели в ней наши общие знакомые, у меня есть фотографии, где я с Марком и в этой шали.
– А к Рыбину-то зачем было ходить в такой яркой запоминающейся вещи?
– Хотела понравиться, зачем же еще? У меня же был план!
– Вот дурочка!
– Словом, я схватила полотенце и принялась вытирать все дверные ручки, какие-то предметы, которых я могла бы коснуться… Потом я спустилась на пятый этаж и сказала, что у меня сушилась шаль, что она упала с веревки, я сказала, что я с девятого этажа, в то время как Вадим-то жил на шестом! Дверь мне открыл мужчина средних лет. Впустил меня спокойно к себе в квартиру, я прошла на балкон и без проблем сняла с ветки шаль, сказала спасибо и быстро ушла.
– Лида… Ох, боже мой! Он же теперь – свидетель! Этот сосед! Ты – женщина яркая, он наверняка тебя запомнил. И если жильцов подъезда уже опросили, то он наверняка вспомнил тебя, и тебя разыскивают! К тому же вас наверняка могли видеть вместе с Вадимом. Послушай, ты – жена прокурора, а не понимаешь таких элементарных вещей!
– Я убежала!
– Ты была на своей машине?
– Нет. Я приехала на такси, я всегда приезжала к нему на такси…
– Он, конечно же, не узнал тебя…
– Нет. Сколько лет прошло, я же выросла, изменилась. Но мне хотелось, очень хотелось напомнить ему о той ночи, когда они убивали мою мать. Эмма, ты же и сама все понимаешь, я же приезжала к тебе, рассказывала о своих планах!
– Один план бредовее другого! Что вы все, с ума посходили?!
– А ты думаешь, так легко убить человека?..
– Ладно… Значит, ты сбежала. И что потом?
– Я поехала домой. Мне надо было прийти в себя и все хорошенько обдумать. Прошли сутки, затем вторые… Я сказала Марку, что неважно себя чувствую, а на самом деле я просто лежала и думала, что будет дальше, когда за мной придут. Признаюсь, я сразу подумала о тебе…
– В каком смысле?
