Можете представить себе, какой камень свалился с моей души!
Моя работа — не сахар. И мне приходилось убивать людей. Но это было в честном бою, и по другую стороны баррикады находился обычно вооруженный и очень опасный профессионал.
Здесь же все было иначе.
Я вздохнула.
— Ну, а что же ты не спрашиваешь о Сергее Анатольевиче? — нахмурился Гром.
— А что с ним? — испугалась я.
— У него, к сожалению, большая беда…
— Что такое?
Я приготовилась услышать что-то страшное, но в этот момент заметила в громовских глазах чертиков.
— Да Багира у него пропала, пока вас не было. Как корова языком слизнула. Он, бедный, с ног сбился, отыскивая ее по лесам и болотам. Придется выдать ему премию в качестве моральной компенсации…
Я облегченно рассмеялась:
— Ну, а как он вообще?
— Да что с ним может случиться? Попил недельку и вернулся к своим служебным обязанностям. Ну, остались еще вопросы? Спрашивай, пока я добрый.
Мне надо было остаться наедине с собой и переварить всю свалившуюся на меня информацию, а еще лучше, как говорится, «переспать с ней ночь». Поэтому я не сразу сообразила, о чем бы еще спросить.
Казалось, мне теперь было известно все.
— А что Владимир Егорович, какова его роль во всей этой истории? — спросила я.
— Да никакой особой роли у него не было. Он почти ничего не знал и в основном занимался туалетами и крышами.
Гром поднялся на ноги и помог встать мне.
— Ну, если очередь дошла до таких персонажей, значит, мне пора уходить. Да и тебе надо в койку.
Мы дошли до приемного покоя и стали прощаться.
В последний момент я вспомнила еще об одном участнике событий, судьба которого оставалась для меня неясной. А Гром в своем рассказе ни разу не упомянул его имени.
Я имею в виду Григория, того самого неприятного завхоза лаборатории, бесследно исчезнувшего в лесу.
— А куда же делся Григорий? — спросила я, пожимая Грому руку.
— Григорий-то? Да кто ж его знает.
Ответ был очень странный, тем более для Грома.
Исчез человек при невыясненных обстоятельствах. И не просто человек, а верный слуга, если не сообщник хозяев лаборатории. И вдруг такое легкомыслие.
Что-то тут было не так. А лукавые искорки в глазах Грома лишь подтверждали мои подозрения.
— Его так и не нашли? — с сомнением спросила я, пытаясь заглянуть Грому в глаза.
— Представь себе, как сквозь землю провалился.
На этом мы и расстались.
* * *
Через неделю я благополучно выписалась из больницы и полетела домой.
Только теперь я поняла, как соскучилась по своей спальне, кухне и особенно автомобилю.
Перед выпиской главный врач, с подозрением глядя на мою лучезарную улыбку, строго-настрого предупредил, что еще минимум пару недель я нуждаюсь в щадящем режиме, не должна переутомляться, переедать, не дай бог, перепивать и так далее и тому подобное.
Помня об этом, в качестве праздничного обеда я приготовила себе шашлык по-карски.
После этого уселась за руль своего серебристого красавца и колесила по окрестностям Тарасова до тех пор, пока не закружилась голова.
А вернувшись домой, залезла в бассейн и не вылезала из него до позднего вечера.
И только перед сном почувствовала легкую приятную усталость и позволила себе прилечь на непривычно широкую и мягкую после больничной кровать и закрыть глаза от удовольствия.
Я совершенно точно знала, что в ближайшие десять дней не получу никакого задания. А значит, мне не придется никого преследовать, выслеживать, бегать и стрелять.
Можно вообще не выходить из дома, наслаждаясь тишиной и одиночеством.
Чтобы испытать «все тридцать три удовольствия», мне недоставало только тихой музыки. И я лениво дотянулась до полки с компакт-дисками и стала перебирать их, отыскивая наиболее подходящий к нынешнему настроению.
На глаза мне попалась Седьмая симфония Бетховена, и через несколько секунд тихие торжественные аккорды наполнили спальню, вызывая в памяти события почти месячной давности.
И несмотря на то что время, проведенное в заповеднике, я не могла назвать лучшими днями своей жизни, мне стало грустно.
Не оттого, что впечатления от этого задания были не самыми радостными, а именно потому, что все это теперь уже позади.
Кому-то это может показаться странным, но чем опаснее задание, тем с большим удовольствием я вспоминаю о нем впоследствии.
Так уж устроен мой организм, моя память.
«У меня такой характер…» — как пелось в песне времен юности моих родителей.
Наверное, поэтому я и выбрала из всех профессий на свете ту, что считаю лучшей в мире.
Профессию секретного агента.
И останусь им всегда. Во всяком случае, до тех пор, пока смогу соответствовать своему красивому и гордому имени.
А если кто позабыл его — напомню:
— Меня зовут Багирой.
