— Не пытайтесь, — перебила меня Марина. — Если это произошло, то, скорее всего, ее уже нет в живых…
Помолчав, она добавила:
— Ей повезло.
Я не могла понять, сколько Марине лет. Ей с одинаковым успехом можно было дать и двадцать и пятьдесят. Для нее это уже не имело значения. Чудовище, надругавшись над ее телом, похитило у нее молодость.
Наверное, кому-то это покажется странным, но именно в этот момент я поняла, что приехала сюда не напрасно.
Что-то неладное происходило здесь. Не только в этом богом забытом поселке, а во всей округе, а может быть, и по всему краю.
В очередной раз мне пришлось убедиться, что Грома никогда не подводит интуиция.
Может быть, это не интуиция, а точный расчет, основанный на проверенных данных, но я не помню ни одного случая, чтобы данные Грома не подтвердились.
Никто не знает, насколько широко и густо раскинута сеть осведомителей нашего отдела, и спрашивать об этом у кого-либо из начальства было бы наивно. За годы работы в органах я смирилась с тем, что дружба дружбой, а информация врозь.
— Так кто же это был? — немного погодя спросила я.
— Зверь, — глядя в пол, ответила Марина.
Мало-помалу она разговорилась. Почти целый месяц она жила затворницей и нуждалась в том, чтобы выплакаться кому-нибудь в жилетку. И ее, что называется, прорвало.
Она рассказала мне все, и я надеюсь, что этот вовремя приоткрытый клапан поможет ей в конце концов справиться со своей душевной болью и продолжать жить.
Марина работала почтальоном и считала, что ей повезло. Ее участок состоял из нескольких поселков на окраине леса, настоящих медвежьих углов.
Работы было немного, особенно в последние годы, когда половина населения трижды подумает, прежде чем купить дорогой конверт. Но тем дороже были людям те редкие письма, что приносила им Марина, и ее встречали везде как дорогого гостя.
Она родилась в этих местах, и лес для нее был, что Тверской бульвар для москвича. Среди его деревьев она играла в детстве, назначала свидания в юности и знала каждую поляну как свои пять пальцев.
Зимой она надевала лыжи, а летом ездила на велосипеде и крюк в какие-нибудь пять-семь километров не считала за расстояние.
В тот самый день у нее в сумке, кроме писем, лежала увесистая бандеролька. Ее давно дожидалась от сына одна бабулька.
Марина, напевая, накручивала педали и заранее представляла себе, сколько радости это принесет старушке. Но не суждено было бабушке дождаться почтальона в этот день.
«Зверь» набросился на Марину сверху.
— Сверху? — переспросила я, не сообразив, откуда он спрыгнул.
— Да, там неподалеку скалы. Думаю, с одной из них он и прыгнул мне на спину.
Я так живо представила себе ее ощущения в этот момент, что у меня по спине пошли мурашки. Это сильно напоминало мне фильм ужасов, но, к сожалению, это было не кино…
— Он был совершенно голый, от него несло какой-то тухлятиной, а изо рта воняло, как у собаки, — всхлипывая, вспоминала она и содрогалась от омерзения.
— Он что-то говорил?.. — спросила я и тут же поправилась: — Ну, хоть одно слово ты от него слышала?
— Он визжал, как свинья, — с ненавистью произнесла Марина и поднялась из-за стола. — Ты, наверное, проголодалась?
Она принесла оладушек со сметаной, я достала из сумки свои бутерброды.
— Жалко, выпить нечего, — с тоской сказала Марина.
— Может быть, кумысу? — предложила я, вспомнив свою вчерашнюю эйфорию.
Сославшись на легкое расстройство желудка, я влила в нее всю бутылку и с удовлетворением наблюдала, как кровь приливает к ее бледной коже…
К концу нашей беседы Марина настолько овладела собой, что даже сумела сделать пометку на моей «карте», если так можно назвать помятый листок из ученической тетради.
Теперь у меня было уже два ориентира, с помощью которых я собиралась отыскать логово «зверя».
После разговора с Мариной я чувствовала к нему ненависть и собиралась предпринять все возможное, чтобы разыскать и обезвредить, кем бы он ни оказался на самом деле — хоть инопланетянином.
Но на этом мои визиты не закончились. Тем более что следующая жертва жила неподалеку, и Марина посоветовала мне добраться туда с попутной машиной.
Для этого нужно было вернуться на шоссе и «проголосовать» первую попавшуюся машину, идущую из города.
Так я и сделала и уже через полчаса сидела в кабине грузовика рядом с молодым отчаянным «водилой», который постоянно матерился, каждый раз извиняясь за это передо мной.
Водители, по моим многолетним наблюдениям, не упускают возможности потрепаться со случайным попутчиком.
Мой новый знакомый не представлял в этом смысле исключения и не закрывал рта с той самой секунды, как я оказалась рядом с ним.
Оставалось только направить этот поток в нужное мне русло, и на меня обрушилась лавина информации об интересующих меня событиях.
— Да я сам его видел, — ошарашил он меня неожиданным заявлением. — Хотя хер его знает, извиняюсь, может, это и не он, но тоже голый. Перебежал мне дорогу и в лес убежал.
— Это где же? — поинтересовалась я.
— А я покажу, мы это место проезжать будем.
И он подробно и очень эмоционально поведал мне об этом случае. По его словам, выходило, что это никакой не оборотень, а просто какой-то «обкурившийся псих»:
— Точно тебе говорю. У нас в армии тоже был один пидор, извиняюсь. Так его посадить хотели, а потом в «дурку» отправили. Как словит кайф или что — разденется и чудит. Мы уж его и бить пробовали, и по-хорошему — без толку. Если крыша поехала — пиши пропал парнишка. Тем более если на игле.
— А что ваши ребята по этому поводу думают? — поинтересовалась я.
— А хер ли тут думать, извиняюсь…
Он достал из кармана сигареты и протянул мне пачку.
— Спасибо, не курю, — отказалась я.
— Молодец, хотя и из города, а наши все как одна смолят.
Прикурив, он вернулся к прежней теме разговора:
— Честно говоря, по-разному думают, — сказал он. — Тут же лес, а в лесу иногда странные вещи происходят…
— Какие же, например?
— Какие? — засмеялся водитель. — Расскажи тебе — так ты ехать испугаешься.
— Неужели так страшно?
— А ты думала.
Поломавшись для виду, он с удовольствием рассказал мне пару шоферских баек о встреченных на обочине дороги покойницах, блуждающих огоньках и, разумеется, летающих тарелках.
Все это имело мало отношения к моему заданию, но я не перебивала его.
