Через мгновение еще горячий после выстрела ствол уже упирался в основание шеи водителя.
— Не сбавляй скорость, — приказала я, — если хочешь жить.
Водитель, как видно, жить очень хотел, поэтому послушно, хотя и заметно трясущимися руками, выровнял машину, которую после глухо громыхнувшего в салоне выстрела резко бросило в сторону.
— Не убивай, — сглотнув, попросил водитель, — я только шофер у них… я ничего…
Как будто это не он собирался хладнокровно пристрелить меня там — на квартире у Анастасьева.
— Подумаю, — коротко сказала я, — далеко еще осталось до вашей… штаб-квартиры?
— П-почти приехали…
Правая сторона лица водителя была забрызгана кровью — труп привалился к дверце автомобиля.
Вот так. Все мне удалось. А как может быть иначе?
Впереди показался большой кирпичный дом, похожий в сумерках на серого слона. Даже с расстояния и в ночной темноте можно было определить, что дом этот — нежилой, оставленный под снос.
— Этот дом? — спросила я.
— Д-да…
— Понятно, — сказала я и на несколько мгновений задумалась, — сверни-ка с дороги и притормози.
— Зачем?
— Делай, что говорю!
Водитель крутанул руль, и джип слетел в кювет; здорово тряхануло, когда водитель вдавил в пол педаль тормоза.
— Что мне теперь делать? — дрожащим голосом спросил водитель.
Этот человек мне больше не нужен. Он доставил меня туда, куда мне надо. И оставлять его в живых нельзя. Слишком рискованно — я должна незаметно пробраться к дому, где скрывается Макаров, а водитель может выдать меня. Кажется, дело близится к развязке — теперь мне нельзя делать промахов.
— Что мне делать? — снова спросил водитель.
Я нажала на курок.
Потом вышла из машины и сунула пистолет за пояс. Усилием воли подавила дрожь в пальцах. Да, не часто мне случается убивать человека, у которого нет ни малейшего шанса как-либо противостоять мне, но… Оставь я его в живых — он мог бы помешать всему делу. И я поступила правильно.
* * *
Окна дома не светились. Теперь, когда я подкралась к нему ближе, заметила, что почти ни в одном окне нет стекол.
Значит, Макаров и компания обитают скорее всего в подвале. Что ж, вполне логичное предположение.
Ступая совсем неслышно, я двинулась дальше, высматривая в темноте возможных часовых, но так никого и не заметила за все время, пока пробиралась к самому зданию.
Начался дождь — это мне на руку. Шелест дождя приглушит случайно произведенный мною шум.
Вот вход в единственный подъезд…
Я замерла. Мне показалось, что в подъезде кто-то есть — вроде бы кто-то прошел вверх по лестнице. Я прислушалась — все тихо.
Может быть, показалось или..? Я вошла в подъезд.
Ага, мое предположение относительно местонахождения штаб-квартиры моих конкурентов в поисках Осокина оказалось верным — дверь в подвал железная и явно заперта, что довольно странно, для необитаемого дома. Можно попробовать…
Тут меня насторожил какой-то шорох на лестничной площадке этажом выше. Значит, и в первый раз мне не показалось — на площадке кто-то есть.
Бомжи?
Вряд ли — люди Макарова должны были выгнать всех поселившихся в этом здании бродяг. Тогда — кто? Нужно проверить.
Я отошла от железной двери и, опасаясь произвести малейший шум, стала пробираться по лестнице, ведущей наверх.
* * *
В старом автобусе Сергей чувствовал себя в безопасности, поэтому он вернулся туда же, после того как прогулялся к ближайшему ночному бару.
У бара он простоял минут пятнадцать — до тех пор, пока из дверей бара не вывалился один из засидевшихся посетителей — огромного роста мужик в косматой зимней шапке и клетчатом пиджаке.
Покачиваясь, мужик направился к стоящей у обочины дороги красной «шестерке», до самой крыши забрызганной грязью. На вопрос Сергея:
— Не угостишь сигаретой? — мужик обернулся, икнул и полез во внутренний карман пиджака.
Сергей шагнул к нему, задал еще какой-то совершенно ненужный вопрос, мужик что-то ответил, вскидывая на Сергея глаза, и через секунду уже протягивал ему пачку сигарет и допотопный сотовый телефон размером с руку взрослого мужчины.
После того как Сергей вывел его из транса, мужик немедленно осел на землю, уронив косматую шапку.
«Удобная вещь, — подумал Сергей, усаживаясь с сотовым телефоном в руках на сиденье старого автобуса, — только громоздкий очень, ну да хоть такой есть — мне повезло вообще-то, что у того мужика телефон с собой оказался… Попытаюсь договориться с Макаровым. Все-таки ему нужен я, а не Света… Света… Светает уже…»
Он включил мобильный телефон и стал набирать номер, старательно нажимая пальцем на порядком расшатанные кнопочки.
— Алло? — сказал он через минуту. — Узнал мой голос? Догадался… Я подумал, что нелишне будет поговорить с тобой, пока… пока что-нибудь не случилось… Света у тебя?
* * *
Он стоял у начинавшего уже светлеть окна. Хоть я и видела его со спины, я сразу его узнала — длинные волосы, черный плащ.
Я замерла, пригнувшись к щербатым перилам. Он не видит меня и не слышал, как я подкралась, но — кто знает, — может, он способен почувствовать мое присутствие?
Что он делает здесь?
— Извини за паузу, — сказал Макаров.
Я вздрогнула — мне подумалось, что он обращался ко мне; но нет — он говорил по сотовому телефону. А почему для того чтобы поговорить по телефону, ему понадобилось покинуть свой подвал? Интересно…
— Разговор у нас серьезный будет, — сказал Макаров, глядя в медленно светлеющее окно, — поэтому мне пришлось… отойти. Чтобы меня не подслушали случайно мои подопечные. Так что — извини за паузу…
Я напрягла слух. Дождь уже закончился, расстояние между мною и Макаровым было совсем не велико, а в заброшенном доме стояла глубокая предутренняя тишина, так что я могла слышать голос, доносящийся из динамика его телефона. Не все слова, конечно, я разбирала, но общий смысл того, что говорил собеседник Макарова, я вполне понимала.
— Зачем я тебе понадобился? — услышала я голос из динамика сразу после извинения Макарова.
— Неужели трудно догадаться? — усмехнулся Макаров. — Я узнал, что ты ушел из-под наблюдения наших общих друзей — на вольные хлеба, надо полагать? А, Осокин?
Осокин! Так вот он с кем говорит! Что ж, вовремя я решила навестить Макарова.
— Что-то вроде этого, — не стал спорить Осокин, — а тебе как живется? На вольных хлебах?
— Неплохо, — ответил Макаров, — правда, в полной мере вольным мое сегодняшнее положение назвать нельзя, но… Мои новые работодатели позволяют мне гораздо больше, чем поганые фээсбэшники в нашей несчастной стране.
