Терри набрал код на клавиатуре, помещенной на цоколе из нержавеющей стали, и стеклянные двери бесшумно распахнулись. Они вошли в лифт, где пахло клеем и оконной замазкой, и поднялись на шестой этаж. Выходя из лифта, Лоример заметил типографский плакат с изображением стрелы и надписью: «СУЩАЯ АЧИМОТА», — и нехорошее, «земблийское», предчувствие закралось в его душу.
Офис «Сущей Ачимоты» был почти пуст, не считая нераспакованных коробок с компьютерными комплектующими и письменного стола черного дерева с тонким и плоским телефонным аппаратом. Сквозь сплошное зеркальное окно, выходившее на реку, виднелась мутная, бурная Темза, небо, все еще исполосованное беспокойными контрастными полосами света и тьмы, а прямо посредине открывавшегося вида торчал силуэт Тауэр-Бридж — набившие оскомину очертания, подумал Лоример, до тошноты вездесущие. Если долго здесь работать, поневоле возненавидишь такой вид из окна: целый день — вопиющая банальность перед глазами.
Уоттс стоял в углу, подпрыгивая и покачиваясь, в наушниках, плотно закрыв глаза. Терри несколько раз кашлянул, чтобы тот очнулся от мечтаний, и оставил их наедине. Уоттс некоторое время возился с плеером, выключил его, вынул левый наушник и оставил его болтаться на груди. Лоример заметил, что волосатый квадратик исчез с его левой щеки.
— Лоример, — с некоторым энтузиазмом приветствовал его Уоттс. — Ну, как тебе все это?
— Отличная панорама.
— Да я не о том. «Сущая Ачимота». Это название новой компании, студии звукозаписи, новая торговая марка и, может быть, новый альбом.
— Интересно.
Уоттс направился к нему, петляя по комнате.
— Чертовски забавно, а? Я отправил тогда Терри по тому адресу в Кэмдене, который ты мне дал. Он притащил оттуда восемь пакетов, битком набитых сиди. Я слушал африканскую музыку семьдесят… семьдесят восемь часов без перерыва. И угадай — что в результате?
— Едете в Африку?
— Он исчез.
— Кто?
— Люцифер. — Уоттс похлопал себя по левому плечу, потом по левой щеке. — Старик Сатана обделался и отвалил. — Уоттс уже подошел к нему довольно близко, и Лоример разглядел, как блестят его глаза. Лоример никак не мог понять — под кайфом тот или это счастливое состояние недавно исцелившегося от нечистой силы.
— И это благодаря тебе, Лоример.
— Да нет, при чем тут я…
— Если бы не ты, я бы никогда не услышал «Сущую Ачимоту». Если бы не ты, я бы не раздобыл этот джу-джу. Могучий африканский джу-джу отогнал засранца дьявола. Это заслуга «Сущей Ачимоты», это твоя заслуга.
Лоример проверил, где выходы из комнаты.
— Ну и, мистер Уоттс?..
— Эй, зови меня просто Дэвид. Так вот, я хочу, чтобы ты работал на меня — управлял этой «Сущей Ачимотой», стал бы главным исполнительным, или как там это еще называется.
— У меня ведь уже есть работа, м-м… Гм, Дэвид. Но все равно, спасибо.
— А ты брось ее. Я буду платить тебе, сколько захочешь. Ну, сто кусков в год.
— Очень любезно. Но… — Но у меня есть своя жизнь, мысленно закончил он.
— Конечно, я все еще сужусь с этим треклятым «Фортом Надежным». Но к тебе это никакого отношения не имеет. Я им велел не катить бочек на Лоримера Блэка.
— Я-то им порекомендовал заплатить вам.
— Да хрен с ними, с деньгами. Одни только таски и дрязги. Я тогда места себе не находил, да еще этот дьявол сидел на плече, и все такое. Кто-то же должен платить за весь этот стресс.
Лоример решил, что лучше выложить ему все напрямик:
— Но не могу же я бросить свою работу и перейти к вам, если вы преследуете по суду ту компанию, которую я по долгу службы представлял.
— А почему бы нет?
— Ну, это было бы… неэтично, что ли.
— Лоример, с какой планеты ты свалился, а? Ладно, не спеши, обдумай все хорошенько. Все будет отлично. Я буду наведываться время от времени. Может, договоримся. — Он снова вставил наушник в ухо. — Ты не позовешь сюда Терри? Сам дорогу домой сможешь найти? Ну, как говорится, до скорых встреч.
Черта с два, думал Лоример, тащась по пустынным улицам в поисках такси и смутно мечтая, чтобы какая-нибудь «Сущая Ачимота» и из него тоже изгнала демонов, чтобы какой-нибудь мощный африканский джу-джу начал творить добрые чудеса и в его жизни.
394. Поднос Нерваля. Без сомнения, Нерваль любил Дженни Колон чрезмерной и навязчивой любовью. Дженни Колон была актрисой, и Нерваль каждый вечер ходил в театр, чтобы увидеть ее. Когда-то она вышла замуж (причем в Гретна-Грине
[28]
— подумать только!) — за некоего Лафона, тоже актера; потом их брак распался, и у нее была долгая связь с голландским банкиром по имени Хоппе, а затем еще множество мужчин, прежде чем в ее жизни появился де Нерваль. Современники описывали Дженни Колон как «type rond et lunaire»
[29]
. Lunaire? Мой словарь переводит это слово только как «лунный», а еще дает название цветка — moonwort, «гроздовник». Лунный тип… Вполне естественно, на ум приходят мысли о безумии. О чем-то таком, что способно довести человека до безумия.
У Нерваля начался роман с Дженни Колон, но длился он недолго. Завершилась их связь так (если верить биографии, которую я читаю): однажды Нерваль неожиданно ринулся на нее, чтобы поцеловать в губы — лунные губы. Испугавшись, Дженни инстинктивно оттолкнула его, и Жерар, пытаясь удержаться на ногах, стал неуклюже искать опоры, хватаясь за все подряд, и нечаянно разбил принадлежавший ей драгоценный поднос. После этого глупого происшествия с разбитым подносом их отношения уже никогда не были прежними. Спустя несколько недель Дженни бросила Нерваля и вышла замуж за флейтиста. Но — поднос? Это надо же — чтобы последней соломинкой, последней каплей стал какой-то поднос. Кто знает, каковы были настоящие, более глубинные причины их разрыва, — но я почему-то не в силах отделаться от мысли, что Нерваль мог бы приложить больше усилий для примирения. Мне кажется, Жерар де Нерваль просто ничего не пытался исправить: нельзя, чтобы между любовниками вставал какой-то поднос, каким бы ценным он ни был.
Книга преображения
День прошел в заурядных хлопотах современной жизни: Лоример оплачивал счета, наводил в доме чистоту и порядок, покупал продукты, относил белье и одежду в прачечную и химчистку, вынимал деньги из банкомата, перекусывал бутербродами, — все эти банальные действия, сознавал он, обладают любопытным свойством приносить огромное удовлетворение и успокоение — но лишь после того, как с ними покончено. Он позвонил матери и узнал, что отца должны кремировать в понедельник днем в крематории Патни-Вейл. Мать сказала, что ему необязательно присутствовать, если он слишком занят, и Лоримера сразу задела и даже оскорбила такая излишняя предупредительность. Он сказал, что обязательно будет.
