– У него были фотографии женщин? – переспросил Босх.
– Да. Тех, которых он трахал. Все нагишом. Его трофеи. Мою мать он тоже фотографировал – я видел снимки. У него был аппарат, который сразу делал фотографии, не надо было относить пленку в проявку, а потом попасться на этом. Был такой до цифровых.
– «Полароид».
– Точно, «Полароид».
– Нередкое явление, – заметила Стоун. – Не важно, бьет мужчина женщин или нет. Это форма контроля. Обладания. Добыча, заработанные очки. Характерно для властолюбивых натур. В век цифровой фотографии и порнографии в Интернете получает все большее распространение.
– В таком случае Чилл – первопроходец, – вставил Клейтон. – Компьютера у него не было, и свои фотографии он хранил в коробке из-под ботинок. Вот так мы от него и улизнули.
– Что вы хотите сказать? – спросил Босх.
Пелл на мгновение поджал губы.
– Он сфотографировал меня, когда я держал его член во рту. А снимок положил в ту же коробку. Однажды я украл его и оставил в таком месте, где могла увидеть мать. В тот же день мы с ним расстались.
– Были в коробке другие снимки мальчиков или мужчин? – спросил Гарри.
– Одного я видел – парня вроде меня. Но я не знаю, кто он такой.
Детектив сделал еще несколько записей. Информация Пелла о том, что его мучителя интересовали как женщины, так и мужчины, имела ключевое значение для вырисовывающегося психологического портрета преступника. Затем он спросил, не помнит ли Клейтон адреса, где он жил с матерью и Чиллом. Пелл ответил, что где-то неподалеку от Городка путешествий в Гриффит-парке, куда мать водила его покататься на железной дороге.
– Вы шли туда пешком или ехали?
– Брали такси, но путь был недолгим. Мы часто там бывали – мне очень нравились те маленькие поезда.
Замечание было ценным. Босх помнил, что Городок путешествий располагался в северной части Гриффит-парка. Это могло означать, что Клейтон и Чилл жили в Северном Голливуде или в Бербанке, то есть ограничивало круг поисков.
Босх попросил описать Чилла, но Клейтон вспомнил очень немного: белый, высокий, мускулистый.
– У него была работа?
– Вообще-то нет. Нанимался разнорабочим, что-то вроде этого. Имел много инструмента, который хранил в грузовике.
– Что за грузовик?
– Фургон. «Форд-эконолайн». В этом фургоне он и меня заставлял ублажать его.
Вот так появился фургон, тип автомобиля, в котором сам Пелл впоследствии совершил такое же преступление. Босх, разумеется, вслух этого не сказал.
– Сколько, на ваш взгляд, Чиллу в то время было лет?
– Без понятия. Наверное, вы были правы, предположив, что лет на пять старше матери.
– В ваших вещах или еще где-нибудь случайно не завалялось его фотографии?
Пелл рассмеялся и посмотрел на Босха так, словно тот был слабоумным.
– Полагаете, я стал бы хранить его фото? Послушайте, у меня нет даже снимка мамы.
– Извините, но я должен был задать этот вопрос. Вы когда-нибудь видели его с другими женщинами, кроме вашей матери?
– Вы имеете в виду, трахался ли он с кем-нибудь?
– Вот именно.
– Не видел.
– Клейтон, что вы еще помните о нем?
– Помню, что всеми силами старался держаться как можно дальше от него.
– Вы смогли бы узнать его?
– Сейчас? После стольких лет?
Босх кивнул.
– Не знаю. Зато никогда не забуду, как он выглядел в то время.
– Помните что-нибудь о том месте, где вы жили с ним, что помогло бы мне найти его?
Пелл, немного подумав, покачал головой:
– Нет, только то, что я уже сказал.
– У него были животные?
– Нет. Зато меня он лупил, как собаку. Наверное, я и был для него животным.
Гарри посмотрел на Стоун: нет ли вопросов у нее.
– Как насчет хобби? – спросила она.
– Думаю, его хобби было наполнение той коробки из-под ботинок.
– Но вы не видели ни одной из женщин с тех снимков? – поинтересовался Босх.
– Это ничего не значит. Можно легко догадаться, что большая часть фотографий сделана в фургоне. Там лежал старый матрас. А домой он никого не приводил.
Это была интересная информация, и Босх сделал пометку в блокноте.
– Вы сказали, что видели одну фотографию мальчика. Его он тоже снял в фургоне?
Пелл сначала не ответил. Он сам совершил злое дело в фургоне, и связь была очевидной.
– Не помню, – наконец проговорил он.
Гарри не настаивал.
– Вот что, Клейтон: если дойдет до дела и вас попросят выступить свидетелем в суде, вы подтвердите то, что сказали мне сегодня?
– А что я за это буду иметь?
– Я уже говорил, – ответил Босх. – Удовлетворение. Поможете закрыть этого типа на всю жизнь.
– Это пустяк.
– Что же еще вам обещать?
– Взгляните, во что я превратился! Это все благодаря ему!
Говоря это, Пелл ткнул себя в грудь. Прорвавшееся в бешеной вспышке первобытное чувство походило на звериную злобу, так не вязавшуюся с его внешностью. Чувство передалось Босху, и он понял, какой силой будут обладать показания Пелла, если он вот так же страстно выкрикнет их перед присяжными, – от защиты не останется камня на камне.
– Клейтон, я найду этого человека. Вы получите шанс сказать ему все в лицо. И может быть, всю оставшуюся жизнь вам будет лучше, чем теперь, – произнес Босх.
– Всю оставшуюся жизнь? Грандиозно. Премного вам благодарен.
Заметив сарказма Босх собирался ответить так же язвительно, но в этот момент в дверь громко постучали. Стоун поднялась. На пороге появилась другая врач. Она что-то прошептала Стоун, и та обратилась к Босху:
– У ворот двое полицейских, спрашивают вас.
Гарри поблагодарил Пелла за то, что тот уделил ему время, и пообещал сообщать о том, как идет расследование. Затем направился к воротам, по пути вытаскивая из кармана телефон. Он пропустил четыре звонка: один от напарника, два начинались с незнакомого ему номера 213 и последний от Киз Райдер.
Полицейские в форме из отделения в Ван-Нуйсе сказали, что направлены начальством.
– Вы не отвечали на вызовы по телефону и автомобильной рации, – объяснил тот, что постарше. – Вам необходимо связаться с лейтенантом Райдер из службы шефа. Она заметила, что это срочно.
Поблагодарив, Босх объяснил, что допрашивал важного свидетеля, и выключил телефон. Как только полицейские ушли, он набрал номер Райдер, и она тут же отозвалась.
