– Да-да…
– Ты можешь приехать? Или нет. Как же ты оставишь магазин? Я звонила сегодня утром. Вера, неужели же ты заболела? В такой момент?
– Нет, со мной все в порядке.
– Я сама приеду к тебе. Здесь милиция.
– Милиция?
– Ну да. Надо же проверить насчет криминала. Говорят, что Володина смерть выглядит слишком подозрительной. Ведь он никогда много не пил!
– Ну конечно, надо все как следует проверить!
– Они уже спрашивали… Вера?
– О чем?
– С кем у него была встреча вчера вечером. Накануне того, как… – Марго всхлипнула. – Я сказала, что с тобой. Но ведь я все правильно сделала?
– Ну, конечно! – Ох, как растерялась в этой простейшей ситуации холеная дама, двадцать лет прожившая за надежной, как скала, спиной своего супруга! Если бы Вера не нервничала так, она бы откровенно торжествовала. Но теперь ей было не до этого.
– Пока еще ничего не ясно. Надо делать вскрытие, – повторила Маргарита Станиславовна. – Так я к тебе приеду?
– Хорошо. А милиция?
– Что милиция?
– Они не хотят со мной поговорить?
– Не знаю… Не думаю… Пока нет причин…
– Что ж… – Она вдруг спохватилась: – Мне искренне жаль, Маргарита Станиславовна.
– Чего уж там. Зови меня просто Ритой. Или как там вы меня между собой называете? Марго? Ох, я просто не знаю, что теперь делать! Ведь я ничего не понимаю в делах!
– Ничего, как-нибудь разберемся. До встречи. Рита.
И Вера положила трубку. Значит, сегодня представители правоохранительных органов ее не побеспокоят. Хорошо это или плохо? Хорошо, что у нее есть время прийти в себя, плохо, что это дело вообще могут спустить на тормозах. То есть, списать все на несчастный случай. Но этого она, Вера Алмазова, им просто не позволит сделать.
Она вызвала секретаршу:
– Соня, мне кофе, пожалуйста. И вот еще что…
– Да, Вера Александровна?
– Все равно это сегодня же станет известно. Владимир Иосифович умер.
– Как это умер? – ахнула Соня.
– Видимо, несчастный случай. С этим будет разбираться милиция. Я жду Маргариту Станиславовну, а ты подготовь сотрудников. Чтобы все было тихо и спокойно. Вы, главное работайте. Работайте, – твердо повторила Вера.
Никакой паники быть не должно. Дело, которое ее кормит, не должно пострадать. Ну, Никита, как ты там поживаешь? Как тебе сегодня спалось?
Спалось отвратительно,
потому что пьяная Надя беспокойно ворочалась и все норовила к нему прижаться. В комнате было душно, несмотря на приоткрытую балконную дверь, жара все не спадала, и по-прежнему не пролилось ни капли дождя. Никита все отодвигался и отодвигался от Надиного пылающего тела, сминая простыни, насквозь пропитавшиеся липкой влагой. Тяжело, душно… Он уже пожалел, что не выпроводил ее ночью, а оставил до утра. И вдвойне пожалел, что пошел у Веры на поводу, затеял эту интрижку. Хотелось немного расслабиться, а вместо этого прибавилась еще одна головная боль. Вера подстроила ему какую-то каверзу, а он все еще не понял, в чем эта каверза состоит.
Забылся он сном только под утро и несколько часов кряду блуждал в потемках в поисках какой-то дороги. Местность была знакомая, дома вокруг знакомые, адрес известен, но он никак не мог прийти туда, куда ему было нужно. Долго ехал в электричке, потом пересел на автобус. Очнулся же Никита оттого, что кондукторша стала настойчиво трясти его за плечо:
– Эй! Просыпайся! Хватит дрыхнуть!
– А? Что? Мне пора выходить? – он открыл глаза и увидел улыбающуюся Надю. Теперь он дал бы ей все те тридцать, на которые девушка ему наврала. При ярком дневном свете, непричесанная, с размазавшейся косметикой, выглядела она отвратительно. И так же отвратительно себя вела!
– Милый, ты не хочешь подать мне кофе в постель?
– А ты не хочешь приготовить мне завтрак? И прибраться в комнате, где мы вчера так весело провели время?
– Еще чего!
– Ну и пошла бы ты к черту!
– Фу, какой ты грубый!
Теперь она была собой, то есть девицей, для которой не в диковинку было просыпаться в чужой постели. И обиженно надувать губки, требуя внимания к себе. У него не было никакого желания варить для нее кофе и везти сюда, в комнату, сервировочный столик с приготовленным завтраком, хотя обычно он так и делал, если приглашал к себе на ночь женщину. И желания откликнуться на зов ее тела, на все эти томные потягивания и страстные взгляды у Никиты не было тоже.
– Давай-ка, милая, поднимайся! Завтракать будем на кухне. Посуду моешь ты. А потом выметаешься.
– Ах так!
– А как ты хотела? По-моему, я тебе ничего не должен. И у меня дела. Я, в отличие от тебя, на жизнь зарабатываю днем, а не ночью.
– Да на таких, как ты, заработаешь! У тебя же кругом долги! – Она вскочила с постели и метнулась в ванную. Он тут же отметил, что при ярком дневном свете Надина попка не выглядят такой уж упругой и соблазнительной. Да-с, милая девушка, у вас уже целлюлит! А вы все губки надуваете и строите из себя девочку. Раздражение на Надю все росло, тем более, что она надолго оккупировала ванную комнату.
Спустя десять минут он не выдержал и постучался в дверь:
– Ты скоро?
– Тебе что, и воды для меня жалко? – из-за запертой двери огрызнулась Надя.
– Мне жалко потраченного на тебя времени.
Она выскочила из ванной, громко хлопнув дверью.
– Поставь чайник, – напомнил он, добравшись, наконец, до горячей воды и бритвенного прибора.
Выйдя же из ванной, Никита увидел, что Надя сидит на кухне за пустым столом и ждет, когда закипит чайник.
– Может быть, накроешь на стол, милая?
– Я не знаю, где у тебя чашки.
– А ты поищи. Открой шкаф, загляни в холодильник.
– Ты не джентльмен.
– Можно подумать, что ты леди. Ха-ха!
– Небось, загляни сюда эта сушеная вобла, старался бы вовсю!
– А ты как думаешь? У нее есть деньги.
– Ага. Значит, продаем себя.
– Мы с тобой получаемся вроде как коллеги, – усмехнулся Никита. – Только я на мелочи не размениваюсь. На триста баксов, – ехидно добавил он. И подозрительно спросил: – Кстати, ты ничем таким меня не наградила?
– Что-что?
– Венерическими заболеваниями страдаешь? Мне уже бежать в больничку?
– Да у нас каждую неделю медкомиссия!
– Где это у нас? В борделе?
– В массажном салоне.
– Большая разница!
