– Почему? – удивилась Вера.
– Не люблю делать стандартные ходы, описанные в учебниках. А мои эксперименты, как правило, заканчивались провалом.
– Люди играют в шахматы с незапамятных времен, – наставительно сказала Вера. – То, что описано в учебниках, не раз проверено на практике.
– И что с того? Разве не лишне внести в нашу скучную жизнь хоть немного разнообразия? Мы очень разные люди, Вера. Ты консервативна, я, напротив, склонен к риску и авантюрам. В то же время мы люди самостоятельные. У тебя сильный характер, себя я бы тоже не назвал слабым человеком.
– Вот как? – она спросила это с откровенной иронией и напомнила: – А как быть с долгом, который ты ни за что не смог бы без меня отдать? И с тем, что ты согласился на мои условия? Это, по-твоему, поступок сильного человека?
– Когда ты узнаешь все, то посмотришь на меня по-другому.
– Что я, интересно, узнаю? Какие у тебя секреты? Женщины?
– По-твоему, я ни на что больше не способен?
– По-моему, нет, – отрезала Вера.
Оба замолчали. «Да, совсем не так я себе представляла этот вечер», – подумала Вера. Это не было похоже на романтический ужин двух влюбленных, скорее на боксерский поединок. Она в красном углу, он в синем. Перерыв заканчивается, второй раунд. И Вера сама ударила в гонг:
– Продолжай, пожалуйста. У меня сильный характер, у тебя тоже. Какой вывод?
– Такие люди вместе не уживаются. Ты хочешь меня подавить. Уже давишь изо всех сил. Неужели тебе это приятно? Хотя да. Понимаю. Ты генеральный директор фирмы. Если бы я не работал под твоим началом, у нас еще мог появиться хоть какой-то шанс. А так…
– А так нам пора сменить тему разговора.
– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?
– Не знаю. Быть может, о твоем магазине?
– Это называется сменить тему?! – Кажется, он сказал это с отчаянием.
– Ну да. Ведь это уже не о нас с тобой. О работе.
– О нашей работе, – подчеркнул он. – А тебе не кажется, что только она нас и объединяет?
– Это уже немало, – отмахнулась Вера. – Ведь на работе человек проводит большую часть времени.
– Какой человек? Ты? Хочешь, чтобы и я жил так же?
– Это хорошая жизнь.
– Это твоя жизнь. Но есть люди, которые все имеют, но на работе не надрываются. Посмотри хотя бы на Марго.
– Ах, вот оно что! – Вера со злостью швырнула на стол салфетку. – Теперь я понимаю! Думаешь, я не заметила, как ты на нее смотрел?! Конечно! Если большую часть дня проводить в парикмахерских и массажных салонах и половину месяцев в году жить на курортах… – Она захлебнулась злостью и замолчала.
– Женщины, которые не умеют зарабатывать деньги, умеют выбирать себе мужей.
– И какие, по-твоему, вызывают больше уважения? Которые умеют деньги зарабатывать или мужей выбирать?
– А вторым уважение и не нужно. Они любовью живут.
– Ах, вот оно что! Марго живет любовью! Да не смеши! Она еще более расчетлива, чем я! Думаешь, она любила своего мужа? Ха-ха! Я по крайне мере всю жизнь продавала свои способности, а не тело. Последнее, по моему мнению, унизительно.
– А по моему мнению, кому что дано.
– Да как ты смеешь!
– Ты сама постоянно меня провоцируешь. Вера, давай прекратим этот разговор. У нас получается научная дискуссия, а не романтический ужин. А ведь мы с тобой жених и невеста. До нашей свадьбы осталось десять дней.
– Уже меньше, – машинально поправила Вера. Она во всем любила точность.
– Это я виноват. В том, что ужин испорчен. Хотел доказать тебе, что мы разные люди и друг другу не подходим. Что мы вряд ли уживемся. Но если ты придумала какой-то план, то заставить тебя от него отступить не под силу ни одному человеку. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Мы поженимся, Вера. Но потом…
– А что потом?
– А ничего. Когда мы должны встать из-за стола? – невинно поинтересовался Никита.
– Когда поужинаем, – она пожала плечами.
– Только не говори, что точное время у тебя не запланировано.
– Да с чего ты взял? – пробормотала Вера. По ее расчетам через пятнадцать минут они должны были покончить с десертом, а кофе выпить уже дома.
– Значит, я не нарушу твои планы, если предложу отказаться от десерта? – усмехнулся он.
– Нет, конечно! – (Подумаешь, пятнадцать минут!)
– Тогда попроси счет и пойдем.
– Ну хорошо.
Расплатившись, она поднялась из-за стола. Но потом, ведя машину, машинально притормаживала. Близилась полночь, пробок в центре давно уже не было, и в какой-то момент Вера об этом пожалела. Все-таки пятнадцать минут! Целых пятнадцать минут! Бесчисленные огни на улицах города вызывали у нее чувство глубокого удовлетворения. Светло, как днем. Риск дорожно-транспортного происшествия сведен к минимуму.
– Почему ты ползешь как черепаха? – подозрительно поинтересовался Никита.
– А зачем гнать? Я не люблю рискованную езду.
– Когда мы ехали сегодня в «Товары для офиса», я этого не заметил. Напротив, ты порой шла на рискованный обгон. Что-то с графиком?
– С каким еще графиком?
– Десять-пятнадцать минут для тебя проблема? Когда ты выбиваешься из графика?
– Это многолетняя привычка. Не забывай, что всю жизнь мне приходилось рассчитывать только на себя. Пройдет, – уверенно сказала Вера.
Когда они подъехали к дому и Вера уже ставила машину на сигнализацию, Никита неожиданно сказал:
– А если я у подъезда пожелаю тебе спокойной ночи, поцелую в щечку и уйду, что будет? Ты после этого выживешь?
Она растерялась. Выжить-то, конечно, выживет, но вряд ли уснет без снотворного. И то не сможет принять лекарство, пока не пересмотрит планы на следующий день.
– Я пошутил! – тихо рассмеялся Никита. – Простишь?
Он обнял Веру за плечи и легонько подтолкнул ее по направлению к подъезду:
– Я пойду медленно-медленно. Чтобы ты успела прийти в себя…
…Все, что произошло потом, в целом соответствовало заранее написанному ею сценарию. Только в спальне, когда совместными усилиями Вера оказалась в одном белье, том самом, цвета шампанского, Никита вдруг удивленно спросил:
– Что это? Ты не отрезала этикетку?
Хорошо, что в темноте не было видно, как она покраснела. Надо же! Так торопилась, что забыла отрезать ярлычок!
– Ты купила это сегодня? Погоди, я оторву.
– Я…
– Ничего, ничего. Очень красивое белье. У тебя хорошая фигура, Вера.
И нащупав застежку бюстгальтера, он стал осторожно расцеплять крючки. Вера же так давно этим не занималась, что растерялась полностью. Даже в какой-то момент пожалела о содеянном. Но потом и сожаление, и растерянность, и все прочие чувства ушли на второй план. Куда-то далеко-далеко… Она не заметила, как пролетело время, только в ушах почему-то все время стоял звон разбитого стекла. Будто со стола упала любимая Верина ваза. И разбилась вдребезги.
