— По язычеству по какому-нибудь книжки небось? — сказал Виталий.
— Конечно, конечно, по язычеству, — мгновенно подыграла Алёна. — А откуда вы знаете?
— Да он свихнулся на язычестве и всяком таком, — хохотнул Виталий. — Они всей этой своей кодлой на Куйбышевской водокачке оргии разные устраивали, на Масленицу соломенные чучела жгли, на что-то там еще через костры прыгали… летом ездили на Купалу на Светлояр венки по воде пускать… ну, короче, все ритуалы соблюдали изо всех сил. Да он за такие книжки мать родную продал бы!
— Мать его, родная или нет, мне без надобности, — покачала головой Алёна. — Мне мои книжки нужны.
— А что за книжки? — спросил Виталий.
Эх, давненько не брал я в руки пистолета, как выразился бы некто Пушкин… Лет десять-пятнадцать назад Алёна Дмитриева, тогда еще звавшаяся Еленой Ярушкиной и бывшая замужем за Михаилом Ярушкиным, очень серьезно занималась славянской мифологией и даже писала фантастику. С тех пор ее приоритеты, как принято выражаться, несколько изменились, но прогрессирующий склероз к ней с тех пор еще не подступил, а потому она легко вспомнила самые любимые и, можно сказать, родные имена и названия и отчеканила без запинки:
— Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу», Максимов «Нечистая, неведомая и крестная сила», Коринфский «Народная Русь», Забылин «Русский народ, его обычаи, обряды», Чулков «Абевега русских суеверий»…
Эти незабываемые, прекрасные, чудесные, магические слова она выговорила с тем же почти молитвенным выражением, с каким древний славянин обращался к своему божеству, и почудилось, даже воздух вдруг задрожал, и все поплыло, высокий серый потолок магазина сделался прозрачно-голубым, выглянуло огромное солнце…
Но немедленно все сделалось по-прежнему: люминесцентный мертвенный свет, никакого солнца, никакого неба, сплошная унылая цивилизация. И еще Ира прошла мимо, глядя ревниво, подозрительно то на Алёну, то на Виталия. А у нее, интересно, есть законное право на ревность?
— Ух ты! — восхищенно выдохнул Виталий. — Краси-и-иво! Никогда таких названий не слышал. Конечно, жаль будет, если пропадут. Ну ладно, слушайте, я адреса точно не знаю, я там один раз был… Костька снимал комнату у одной бабульки на Ковалихе, угол Трудовой, хрущевка такая облезлая, там еще продовольственный магазин. Второй подъезд со стороны Трудовой, второй этаж, дверь налево. Металлическая такая серая дверь.
— Спасибо, — улыбнулась Алёна. — Спасибо большое!
— Слушайте, а вы не знаете, эти книжки в Интернете есть? — с загоревшимися глазами спросил Виталий. — Я б скачал! Так-то читать, страницы мусолить, я терпеть не могу, но скачал бы и прочитал бы в наладоннике, ну, в кэпэкашнике, в смысле.
Алёна только вздохнула. Что за комиссия, создатель! Знали бы певец русской демонологии Сергей Васильевич Максимов, или великий сказочник Александр Николаевич Афанасьев, или вдохновенный их толкователь Аполлон Коринфский, или великий выдумщик Михаил Чулков, что об их чертях, ведьмах, леших, водяных, домовых, знахарях, колдунах, печниках и плотниках современная мо́лодежь будет читать не в книгах, а в наладонниках, кэпэкашниках!
Да ладно, нет разницы как, лишь бы читали!
— Конечно, эти книги есть в Интернете, и читать их — просто феерическое удовольствие.
— Афанасьев, — повторил Георгий с мечтательным выражением, — Максимов, Забылин, Чулков, Коринф… как вы сказали?
— Коринфский, — подсказала Алёна с улыбкой. — Аполлон.
— Виталий! — Ира не выдержала и подала-таки возмущенный голос. — Сколько ты там болтать будешь! Покупатели ждут!
Виталий извиняющее улыбнулся и умчался, а Алёна вышла из зала «Видео» и задумчиво остановилась на лестничной площадке.
Ей не терпелось прочесть загадочное письмо Константина до конца, но не хотелось делать это среди толпы народу. Вдруг кто-нибудь заглянет через плечо и увидит круто сваренную фразу, написанную, как нарочно, очень крупно и разборчиво:
«ПРОПАДИТЕ ВЫ ВСЕ ПРОПАДОМ, СУКИ ГРЕБАНЫЕ…»
Она зашла в обувной магазин, потом попыталась скрыться за ларьком с расческами и заколками, однако кругом бродили какие-то люди, все, как один, имеющие на лицах выражения сомнамбул: невооруженным взглядом было видно, что ничегошеньки им во всех этих магазинах и даром не нужно, так просто, слоняют слонов, лишь бы время провести и деньги потратить.
Какая-то девушка выскочила в эту минуту точно бы из стены и торопливо прошла в «Видео». Алёна посмотрела на стену, из которой девушка материализовалась, и чуть не хлопнула себя ладонью по лбу.
Да ведь там не просто стена — там дверь и переход из «Видео» в магазин «Этажи»!
Алёна пробежала через застекленную трубу перехода и оказалась в практически пустом, благоухающем всеми ароматами французской парфюмерии пространстве одного из главнейших и дорогущих городских магазинов. Именно этой дороговизной и объяснялась безлюдность в «Этажах».
Она поднялась еще выше, где было уж вовсе пустынно, присела на первую попавшуюся банкетку и снова открыла конверт.
В эту самую минуту некая запыхавшаяся девушка остановила первого попавшегося продавца в торговом зале «Видео» и спросила:
— Где я могу найти Виталия? Ах да, — тотчас воскликнула она, уставившись на его бейджик, — это вы! Я от Константина… он уехал, оказывается, но оставил вам письмо для меня.
— Письмо у меня уже забрали, — растерянно сказал Виталий.
— Как забрали! — У девушки перехватило дыхание. — Кто?! Как вы могли отдать письмо тому, кому оно не предназначено?!
— А почему я должен был знать, что оно предназначено вам?! — возмутился Виталий.
— Но там на конверте значилось мое имя! — чуть ли не взвизгнула девушка.
— Никакого имени там не было, — возразил Виталий.
— Но он мне сказал…
— Не знаю, что он вам сказала, но написал он только одну букву А.
– А! — воскликнула девушка. — Но это я! Меня зовут… меня зовут… — Она запнулась. Да, ее имя не начиналось на букву А, зато на эту букву начиналась ее фамилия, и она точно знала, что Константин имел в виду именно ее фамилию, ведь он ей сам об этом сказал… успел сказать… но ей совершенно не хотелось все разъяснять этому придурку Виталию, и поэтому она сейчас лихорадочно вспоминала какое-нибудь женское имя на букву А, но ничего не могла вспомнить от злости! — Меня зовут Александра! — наконец выпалила она. — Это на А!
— Ну и что? — раздраженно сказал Виталий. — Ту тоже звали на А, и она первая пришла. Я и отдал.
Ему было не по себе. Ошибся, конечно… та, которая первая на А, про письмо даже не обмолвилась, она просто Константина спрашивала, а эта сразу про письмо заговорила. Черт, глупо получилось…
А эта как разозлилась! Можно подумать, от этого письма вся ее жизнь зависит. Так-то вроде симпатичная была, когда подошла, а сейчас натуральная мымра стала.
