Ия поднесла руку к лицу. Оно было гладким, и на нем не было никакого выражения. Ия вспомнила боль после операции. Леона не было с ней рядом, когда она очнулась после наркоза. Его никогда не было рядом. Выздоровление заняло столько времени! Никто не ждал ее дома. И теперь Ия не узнавала себя в зеркале. Это было лицо другой женщины. И ей больше не нужно было прикладывать усилий, чтобы удержать супруга рядом. Больше не был гор, которые Леон был бы в состоянии покорить. Больше не было пустынь, через которые он мог проехать. Больше не было женщин, к которым он мог бы уйти. Он принадлежал только ей.
Мортен Старк потянулся, и лицо его исказилось от боли. Все тело болело от изнурительной физической работы. Он уже и забыл, каково это, когда у тебя ничего нигде не болит. И он знал, что то же самое происходит и с Эббой. Когда она думала, что он не видит, массировала плечи с такой же гримасой, какая была сейчас у него. Но мышечная боль была ничем по сравнению с болью сердечной. Им приходилось жить с ней, и тоске их не было начала и конца. Старк тосковал не только по Винсенту. Он тосковал и по супруге тоже. Тоска смешивалась со злостью и чувством вины, от которого он никак не мог избавиться.
Устроившись на крыльце с чашкой чая в руках, Мортен смотрел на Фьельбаку. Вид отсюда открывался потрясающий. Особенно в закатных лучах, когда все кругом купалось в золоте. Почему-то он всегда чувствовал, что они сюда вернутся. Он верил Эббе, когда та говорила, что ее детство было счастливым. Но знал, что жена не перестает гадать, что же случилось с ее семьей. Если бы он спросил ее прямо, Эбба все отрицала бы. Но Мортен знал, что подходящий момент наступит. И вот они вернулись сюда, где все началось.
Обстоятельства вынудили их бежать. Бежать туда, где не было Винсента. Мортен надеялся, что их отношения наладятся, что они смогут оставить гнев и чувство вины в прошлом. Но Эбба ушла в себя, отгородилась от него и отрезала все попытки сближения. Какое она имеет на это право? Больно не только ей! Горюет не только она! Мортену тоже плохо, а исправить все пытается только он один. Мужчина крепко сжал кружку в руках. Перед глазами у него возник Винсент. Сын был так на него похож! Они еще в роддоме над этим смеялись. Новорожденный, завернутый в пеленку, он являлся карикатурой на Мортена. А с годами сходство только возрастало. Винсент боготворил отца. В три года он ходил за ним по пятам, как щенок, и вместо «мама» все время твердил «папа». Эбба иногда жаловалась на такую неблагодарность, несмотря на то что это она носила его в себе девять месяцев и родила в муках. Но Мортен знал, что на самом деле она не возражает. Эббе было приятно, что отец и сын так близки. Ее вполне устраивало второе место в жизни мальчика.
Слезы выступили у Старка на глазах. Он стряхнул их тыльной стороной ладони. У него не было сил плакать. Да и слезами горю не поможешь. Единственное, что ему было нужно, — это чтобы его любимая женщина смягчилась. Ради этого он был готов на все. Он будет пытаться вернуть ее, пока она не осознает, что они нужны друг другу. Он никогда не сдастся.
Мортен поднялся и пошел в дом искать Эббу. Он догадывался, где она. Когда они не работали, жена всегда сидела за письменным столом и придумывала новое ожерелье. Старк встал сзади.
— Получила новый заказ?
Эбба подпрыгнула на стуле.
— Да, — сказала она, возвращаясь к работе.
— А что за клиент? — спросил ее муж, сдерживаясь, чтобы не показать, как бесит его ее равнодушие.
— Ее зовут Линда. Ее сын внезапно умер в четырехмесячном возрасте. Младенческая смерть. Ее первый ребенок.
— Вот как, — отвел взгляд Мортен.
Он не понимал, как ей хватает сил выслушивать все эти рассказы незнакомых родителей, сопереживать их горю. Неужели ей мало своего? У нее самой на шее было ожерелье с ангелом. Первое из тех, что она сделала. Эбба его не снимала. Имя Винсента было выгравировано с обратной стороны, и порой возникали моменты, когда Старку хотелось сорвать ожерелье, потому что она недостойна носить имя их сына на шее. Но были и другие минуты, когда Мортен был счастлив, что она все время носит имя Винсента у сердца. Откуда такие противоречия? Что, если примириться с тем, что случилось, и признать, что они оба виноваты?
Поставив кружку, Мортен сделал шаг ближе и после некоторых сомнений опустил руки жене на плечи. Эбба застыла. Ничего не говоря, она смотрела прямо перед собой. Руки ее безвольно лежали на столе. Тишину нарушало только их дыхание. Мортен ощутил, как в нем просыпается надежда. Он касался своей любимой, и она не отталкивала его — может, у них еще есть будущее? Но внезапно Эбба вскочила и, не говоря ни слова, пошла прочь. Старк же так и остался стоять с руками, зависшими в воздухе. Он посмотрел на стол, заваленный вещами, а потом, словно движимый какой-то невидимой силой, смахнул все на пол. В последовавшей за их грохотом тишине он принял решение. Нужно сделать последнюю попытку.
Стокгольм, 1925
— Мама, мне холодно! — ныла Лаура, но Дагмар не обращала на нее внимания. Они подождут возвращения Германа. Рано или поздно он должен появиться. Он будет рад ее видеть. Молодая женщина представляла, как вспыхнут счастьем его глаза, как любовь и страсть станут еще сильнее после стольких лет разлуки.
— Мама! — стучала зубами девочка.
— Тихо! — прошипела Дагмар.
Вечно она все портит. Она что, не хочет, чтобы они были счастливы? В приступе злости мать занесла руку, чтобы ударить дочь.
— На вашем месте я не стал бы этого делать!
Сильная рука сжала ее запястье, и Дагмар в панике обернулась. За ее спиной стоял хорошо одетый господин в темном пальто, черных брюках и шляпе.
Она скривилась:
— Господину не стоит вмешиваться в то, как я воспитываю ребенка.
— Если вы ударите ее, я ударю вас. Посмотрим, как вам это понравится, — тоном, не терпящим возражений, заявил он. Дагмар решила не рассказывать, что думает о людях, сующих нос не в свои дела. Вдруг это выйдет ей боком?
— Я прошу прощения, — сказала она. — Девочка вела себя ужасно весь день. Нелегко быть матерью… иногда… — Она пожала плечами и с виноватым видом опустила глаза, чтобы в них не было видно ярости.
Мужчина выпустил ее запястье.
— Что вы делаете у моих ворот?
— Мы ждем папу! — сказала Лаура. Она была удивлена тем, что за нее вступились. Такое случалось редко.
— Так твой папа живет здесь? — спросил незнакомец, окидывая мать с дочкой взглядом.
— Мы ждем капитана Геринга, — сказала Дагмар, прижимая к себе девочку.
— Долго же вам придется ждать, — усмехнулся ее собеседник, продолжая разглядывать их с Лаурой.
Женщина занервничала. Неужели с Германом что-то случилось? Почему же эта злобная тетка ничего не сказала?
