— Ты всех детей с собой притащила? — якобы недовольным тоном спросил Флюгаре, открыв ей дверь; но в глазах его плясали искорки смеха.
— Если у тебя есть какие-нибудь ценные безделушки, лучше сразу их убери, — посоветовала его гостья.
Близнецы застеснялись и вцепились Эрике в ноги, но Майя радостно обняла старого полицейского:
— Дядя Йоста!
Тот застыл, не зная, как реагировать на это горячее приветствие, но потом черты его лица смягчились, и Флюгаре поднял ребенка на руки.
— Какая красивая девочка! — воскликнула он, внося Майю в дом. — Я накрыл стол в гостиной.
Эрика подняла близнецов и последовала за ними, украдкой разглядывая дом Йосты, находившийся прямо рядом с полем для гольфа. Она не ожидала от его жилья чего-то особенного, но все равно дом Флюгаре ее приятно удивил. Он не был похож на жилище холостяка, в нем было красиво и уютно. Повсюду чистота, ухоженные комнатные растения на подоконнике. Сад позади дома тоже был в прекрасном состоянии, хотя он был таким маленьким, что ухаживать за ним не составляло особого труда.
— Им можно есть булочки с морсом или вы из тех родителей, что держат детей на диете? — спросил Йоста, сажая Майю на стул.
Эрика невольно улыбнулась. Он что, в свободное время тайком читает журнал «Мама»?
— Они обожают морс с булочками, — ответила она, опуская сыновей на пол. Те тут же принялись исследовать сад. Их сестра тоже заприметила кусты малины и слезла со стула.
— Можно ей есть малину? — спросила Эрика, уже хорошо знавшая свою дочь: после нее на кустике не останется ни ягодки.
— Конечно, — ответил хозяин, наливая им кофе. — Ее все равно едят только птицы. Май-Бритт варила варенье, но я этим не занимаюсь. Эбба…
Он закусил губу.
— Что Эбба?
Эрике вспомнилось лицо фру Старк, когда они плыли с Валё. Видно было, что она рада отъезду с острова, но ее не оставляет тревога за мужа. Несчастная женщина разрывалась между желанием уехать и остаться.
— Эбба тоже съедала всю малину, — неохотно отозвался Йоста. — В то лето, когда она у нас жила, на варенье ничего не осталось. Но Май-Бритт не жаловалась. Так приятно было смотреть на нее в одном платьице, когда она ела малину, вся перемазанная соком.
— Эбба у вас жила?
— Да, но только одно лето. Потом она переехала к новым родителям в Гётеборг.
Эрика сидела молча, пытаясь переварить услышанное. Поразительно. Собирая информацию, она нигде не видела, чтобы фру Старк жила у супругов Флюгаре. Но теперь ей стало понятно, почему Йоста принимает это дело так близко к сердцу.
— Вы не хотели ее оставить? — спросила она наконец.
Полицейский уставился в чашку с кофе и нервно размешивал сахар. Эрика пожалела, что спросила. Ее собеседник не смотрел на нее, но от нее все равно не укрылись появившиеся у него на глазах слезы. Йоста кашлянул:
— Если бы мы только могли… Мы обсуждали это снова и снова. Но Май-Бритт считала, что мы не годимся на роль ее приемных родителей, и я позволил ей уговорить себя. Мы думали, что нам нечего ей предложить.
— А после того, как она уехала в Гётеборг, вы общались?
Йоста помедлил с ответом, но потом покачал головой:
— Нет, мы решили, что лучше будет вообще не общаться. В тот день, когда она уехала…
Он был не в состоянии закончить фразу, но Эрика поняла все без слов.
— И каково это — встретить ее после стольких лет? — спросила она осторожно.
— Немного странно. Она теперь взрослая женщина. Незнакомый человек. Но я вижу в ней ту маленькую девочку, обрывавшую с куста малину и улыбавшуюся, когда на нее смотрели.
— Теперь она редко улыбается.
Флюгаре нахмурился.
— Знаешь, что случилось с их сыном?
— Нет, я не отважилась спросить. Но Патрик с Паулой поехали в Гётеборг поговорить с приемными родителями Эббы, так что они наверняка все узнают.
— Мне не нравится ее муж, — вдруг сказал Йоста, протягивая руку за булочкой.
— Мортен? Почему? Что с ним не так? Видно, правда, что у них проблемы в отношениях, но ведь они потеряли ребенка. Я знаю по опыту моей сестры, как это может повлиять на отношения между супругами. Совместное горе не всегда сближает.
— Ты права, — кивнул Йоста.
Эрика по его лицу поняла, что он хорошо знает, что она имеет в виду. Они с Май-Бритт потеряли своего первого и единственного ребенка сразу после рождения. А потом они потеряли еще и Эббу.
— Дядя Йоста, смотри! Тут столько малины! — крикнула Майя.
— Кушай-кушай! — крикнул он девочке.
— Не хочешь как-нибудь с ними посидеть? — спросила Эрика в шутку.
— Для трех я уже староват, но с девочкой могу помочь, если понадобится.
— Спасибо, — ответила писательница, решив в скором будущем попросить Йосту посидеть с Майей. Видно было, что дочке он нравится и что она может заполнить пустоту в его сердце.
— Что ты думаешь о том, что случилось вчера? — перевела Эрика разговор на другую тему.
Йоста покачал головой.
— Ничего не думаю. Семья исчезла в семьдесят четвертом. Скорее всего, их убили. С тех пор все было тихо, пока Эбба не вернулась на Валё. Дальше начался кошмар. Почему?
— Но ведь она ничего не видела в детстве. Она была слишком мала.
— Скорее кто-то хотел помешать им найти кровь. Но выстрелы вчера? Ведь кровь уже обнаружили!
— Открытка, о которой говорил Мортен, свидетельствует о том, что кто-то желал ей зла. Но открытки она получала всю жизнь. Значит, происходящее имеет отношение к прошлому Эббы, хотя их отправитель начал угрожать только сейчас.
— Я… — начал было Флюгаре, но из-под малиновых кустов раздались детские вопли, и Эрика бросилась туда:
— Майя, не толкай Ноэля!
Она принялась разнимать детей, затеявших драку из-за ягод.
— Но Ноэль ест мою малину… — разнылась Майя, пытаясь пнуть брата.
Эрика взяла дочь за руку и строго на нее посмотрела:
— Прекрати! Нельзя пинать младших. И малины на всех хватит, — она показала на ветку с сочными спелыми ягодами.
— Но я хотела ту малину! — ныла девочка, явно решившая, что с ней поступают несправедливо.
Мать отпустила ее руку и взяла на руки плачущего Ноэля. Воспользовавшись моментом, Майя сбежала к Флюгаре.
— Дядя Йоста, — всхлипывала она, — Ноэль съел мою малину!
Оглядев перепачканную соком девочку, тот поднял ее и посадил себе на колени.
— Тише, милая, — сказал он, гладя малышку по голове. Это получилось у него так естественно, словно он всю жизнь только тем и занимался, что утешал расстроенных трехлеток. — Знаешь, та малина не самая лучшая…
