– Джордж, тебе это не понравится, но я предлагаю отправить отпечатки пальцев Олеси на проверку.
В комнате повисло тяжелое молчание.
– Ты права, – глядя куда-то поверх моей головы, произнес мужчина. – Но откуда мы их возьмем?
– С чашки, например, мы же завтракали перед тем, как все произошло.
Но мой план едва не провалился. Девушка успела тщательно перемыть посуду, что опять-таки наводило на определенные подозрительные мысли. Я кинулась к ее сумке, но она была из ткани и получить отпечатки с этой поверхности было невозможно. Мы перебрали все варианты, и тут я вспомнила про ночной выход на улицу.
– Расческа! – обрадованно воскликнула я и осторожно, надев перчатки, взяла последнюю для проведения анализа.
Процедуру снятия отпечатков я усвоила еще во времена обучения в спецотряде, где нам преподавали также и азы криминалистики. Джордж, похоже, тоже был знаком с этой техникой, так как дал мне несколько дельных советов.
Вскоре результат наших совместных действий был отсканирован и отправлен все тому же Борису. После чего я связалась с майором Цветковым из Тарасовского управления внутренних дел и попросила проследить по камерам, куда направился наш подозрительный джип. Он отругал меня, что мы не передали номерных знаков, но от дела не отказался, так как знал из опыта нашего прошлого взаимодействия, что я по пустякам беспокоить не стану. Да и благодаря моим профессиональным навыкам бравому майору удалось существенно повысить раскрываемость во вверенном ему районе. Так что его недовольное брюзжание быстро иссякло.
Пока мы разбирались с делами, подъехал Михалыч. В прицепе к его старенькой «четверке» высилась гора из колес.
– Ну, Максимовна, не даешь ты старику отдохнуть спокойно! – вместо приветствия пожурил он, но глаза при этом смотрели на меня с ласковым одобрением. Я знала, что Михалыч испытывает ко мне нечто похожее на отеческие чувства, а также безмерное уважение, так как мог по состоянию моего автомобиля составить мнение о тех переделках, в которых я бываю в силу выбранной когда-то специальности.
– Был бы ты старик, я, несомненно, тебя пожалела бы, – в тон ему отозвалась я.
– Ну ладно, давай показывай свое хозяйство. – Он выудил сигарету из пачки.
– Если человек патриот, так это во всем, – не удержалась я от комментария, многозначительно указав взглядом на старенький «жигуль» автослесаря и мятую сигаретную пачку. Заработок у мужика был довольно приличный для наших мест. Клиенты ценили его руки, считая их золотыми, и никогда не скупились. От недостатка средств на новый транспорт он явно не страдал, отчасти поэтому у меня сложилось мнение, что Михалыч предпочитает отечественную продукцию не из экономии, а из каких-то иных, личных мотивов.
– А что? Меня устраивает! Все наше, родное, да и табак терпкий, машина бегает исправно… – пожал плечами автослесарь.
– Вот именно, что исправно, так как ты из-под нее не вылезаешь, когда заказов нет. – Я не стала скрывать очевидное.
– Заказы всегда есть, просто я себя берегу и устраиваю отдых, в отличие от некоторых, – настала его очередь намекать. – А не вылезаю, потому что люблю. Машина – она ж как женщина, всегда чувствует настроение хозяина и, если что не так, сразу же устраивает фортель. А ты под ней чутка попотей – и все, она уже готова тебя удивлять, – добавил он довольно двусмысленную фразу, но не смутился, а, наоборот, лукаво сощурив глаза, расхохотался. Я поняла, что с отеческими чувствами на мой счет я слегка заблуждалась…
– Мне, конечно, сравнение про женщину и ее хозяина не импонирует… – решила я отвести разговор от опасной темы.
– О, что ты, Женечка, и в мыслях обидеть не хотел. Это я про всех остальных твоих сестер, тебя, как исключение, это не касается… – испуганно поправился Михалыч.
– То-то же, – усмехнулась я. – Ладно, давай уж ты машинами займешься, а то время поджимает. – И я кинула ему ключи от обеих тачек.
Джордж ни разу не вставил и слова за все время нашей игривой беседы с автослесарем, но, когда мы зашли в дом, я догадалась, что он смущен.
– Я чувствовал себя неловко. Такой пожилой человек, а шутит как юнец! – произнес он, то и дело поглядывая за окно.
– Не волнуйся, машины в надежных руках. Это на словах Михалыч большой хулиган, в работе ему равных нет. Он просто чудеса творит. Вот увидишь! И часа не пройдет, как машины опять станут как новенькие! – пообещала я и оказалась права, так как вскоре, весьма довольные друг другом, мы с ремонтником распрощались, он упрятал в карман щедрое вознаграждение и умчался в сторону города на своем бывалом по виду «жигуленке».
– Да… Видимо, правы были те, кто говорил, что в России все держится на связях… У нас в Америке пришлось бы вызывать эвакуатор и ждать сутки, пока утрясут все юридические аспекты, связанные со странной порчей колес сразу на двух машинах, и все такое прочее… А уж потом взялись бы чинить…
– Тут ты прав. Да и джип, нас интересующий, полицейские сейчас ищут по камерам города не из профессионального долга, а в ожидании последующей награды в денежном эквиваленте, – дополнила я с усмешкой.
Пора было уже господину Бруклину повыкидывать из головы заокеанские стереотипы. В Венесуэле, куда он планировал отправиться дальше, его, я думаю, ожидало еще больше открытий, нежели в нашем милом провинциальном Тарасове. Меня, если честно, подобный стиль работы очень устраивал. Пока бы я добилась официального разрешения для доступа к полицейским каналам, джип, в котором увезли или сама сбежала подружка американца, добрался бы до канадской границы. Стоило мне об этом начать размышлять, как раздался телефонный звонок, тот самый, которого я ожидала с огромным нетерпением.
– Здравствуй, красавица, – раздался усталый голос майора Цветкова.
– О, Василий Петрович! Какие новости? – с нетерпением отозвалась я.
– Есть некоторые интересные, – начал было он интриговать, но практически сразу же осекся – то ли кто-то помешал ему насладиться триумфом, то ли просто он был чужд дешевого актерства. – В общем, джип твой замазался на камере на северном посту, как раз на въезде. Мои ребята тормознули, но там оказалась ксива довольно серьезная, без повода к досмотру не сунешься. Да и у них распоряжения такого не было. Они проверили его до того, как я дал ориентировку.
– Вот ведь… Чего-то примерно такого я и ожидала, – протянула я с досадой.
– Да уж. Но это был не единственный раз, когда тачка попала в объектив. Она или очень похожая на нее оставлена на уличной стоянке на северной окраине, той самой, где кладбище побитых машин. По сведениям, машина не похожа внешне на готовую к списанию, но, как говорится, хозяин – барин, решил и бросил тачку среди разбитых авто. Отсюда и данные, там же камеры понатыканы, чтобы предприимчивые лихачи запчасти не тырили.
– Неужели водитель джипа не знал о камерах? – безмерно удивилась я.
– Ну, про водителя ничего сказать не могу. Машина засветилась только на въезде, обратно пока не выдвигалась, кто там из нее вышел и куда направился, также информации нет. А вот твои сомнения насчет незнания о камерах навели меня на обратную мысль, что тот, кто управлял этой тачкой, наоборот, ничего не боится. Говорю же, ребята на посту сунулись с проверкой и уперлись взглядом в генеральскую ксиву. Уж не знаю, во что ты, Евгения, на этот раз влезла, но очень надеюсь, что выпутаешься ты раньше, чем мне придется подключаться, потому как я не уверен, что смогу что-либо предпринять… Лицо я в высшей степени подневольное… Старый, никому не нужный майор Цветков.
